— Мы должны спасти Аллисон от 880, если ей удастся пробудить его. — Тайгер в отчаянии провел рукой по гриве волос. — Он убьет ее. Она человек, а 880 никогда не видел от них ничего доброго.
— Мы допускаем это. — Джастис нахмурился. — Мы так мало знаем об этом мужчине или о его прошлом, за исключением того, что случилось с ним прямо перед спасением.
— Со слов других Видов, которые были освобождены вместе с ним, люди убили его пару прямо на его глазах. Это свело его с ума, — низко зарычал Тайгер. — Он убьет Аллисон, как только она его разбудит. А мы получим дикого самца Видов, нападающего на людей. Мы должны найти их обоих и вернуть его сюда.
— Согласен, — кивнул Джастис. — Мне нужно позвонить Тиму Оберто и привлечь оперативную группу. Им придется отложить свою нынешнюю миссию, чтобы найти 880 и доктора Аллисон.
* * * * *
Аллисон дрожала в холодной комнате. Обогреватель работал, но большая часть тепла уходила в две спальни, расположенных наверху. Дом был старым, первоначальная конструкция первого этажа оказалась неудачной, но в более новой пристройке ко второму этажу не так сквозило. Ее взгляд задержался на больничной койке посреди комнаты.
— Мне хотелось бы поднять тебя наверх, но у меня на это нет сил. И я не буду тащить тебя, потому что останутся синяки. Впрочем, сомневаюсь, что смогу это сделать, даже если попытаюсь. — Аллисон подошла ближе, чтобы поправить одеяло около шеи мужчины. Она подключила капельницу с раствором, очистила мочеприемник и поняла, что утром пациента нужно будет вымыть губкой. Слишком холодно делать это сейчас, после захода солнца. — Однако мы в безопасности. Дом надежно заперт. Я развела огонь в камине и, надеюсь, скоро станет теплее.
Аллисон оглядела гостиную и поморщилась от запаха плесени. «Нищие не выбирают», — вспомнилось ей. Найти аренду в той краткой заметке в местной газете было настоящей удачей. Ферма отжила свой век лет двадцать назад, включая мебель, которую пора было выкинуть на свалку, но кто-то даже попытался ее почистить. Паутина не висела по углам, а пыль не покрывала каждую поверхность. Мужчина, которому она звонила с приобретенного одноразового телефона, заверил, что электричество и газ подключены. Он бывал здесь несколько раз в год, чтобы поохотиться с друзьями на оленей.
— Мы находимся на ферме. Это не самое хорошее место из тех, где мне приходилось останавливаться, но я заплатила наличными. Владелец никогда не видел моего лица, поэтому он не сможет меня опознать. Я сказала ему, что мне нужно любовное гнездышко. — Алли усмехнулась. — В последнее время мне приходится сочинять дикие истории. Парень в магазине для взрослых думает, что я встречаюсь с каким-то сумасшедшим бодибилдером, которому нравится быть прикованным к кровати, а владелец этого дома считает, что у меня роман с женатым парнем, пока его супруга находится в месячном круизе по Европе. Я солгала ему, что мне нужно место, где нас никто не увидит вместе.
Аллисон повернулась к спящему мужчине. Ее взгляд задержался на шраме, рассекающем его щеку, затем на том, что вдоль линии подбородка. Но это старые травмы. Более свежие, с которыми 880 привезли, уже зажили, но эти два являлись самыми ужасными.
— У меня есть одноразовый мобильный телефон, уже другой, он заряжается на кухне. Если ты попадешь в беду, то мы всего в двадцати минутах от Хоумленда. Они смогут быстро добраться до нас, если я им позвоню. Я взяла реанимационное оборудование, если оно вдруг понадобится. Жаль, что не удалось забрать кардиомонитор. Было бы лучше, если бы он был к тебе подключен.
880 не двигался, просто дышал, и депрессия опять накрыла Аллисон. У нее было предчувствие, что если она постоянно будет находиться рядом с мужчиной в ожидании того, что произойдет, то в итоге почувствует одиночество.
— Я посплю здесь, на диване. Все будет в порядке. — От холода еще одна дрожь пробежала у нее по спине. — Пошел дождь, но на днях температура должна повыситься. — Она пальцами погладила его по щеке. — Надеюсь, тебе достаточно тепло. Здесь нет сушилки, поэтому я не могу нагреть твои одеяла.
Аллисон отвернулась и подошла к чемодану, который спрятала в доме, когда привозила необходимое оборудование для 880. Она чуть не замерзла, пока раздевалась, чтобы надеть штаны и свободную рубашку для сна. Алли села на диван, наблюдая за огнем в камине, и вздохнула. Тут не было телевизора, впрочем, она сомневалась, что, даже если бы он был, то ей удалось бы словить какой-нибудь сигнал.
Сложенное одеяло было не таким толстым, как те, которыми она накрыла 880. Она свернулась на диване под ним, пытаясь согреться. Ничего не получалось. Она все еще мерзла. Спустя какое-то время стало только хуже. Ее взгляд в беспокойстве скользнул на больничную койку, проверяя, комфортно ли 880. Аллисон поднялась на ноги.
Она приподняла одеяло, чтобы потрогать его обнаженную грудь. Он был теплым, его кожа отреагировала на ее холодное прикосновение мурашками, и Алли прикусила свою губу. Ноги заледенели, хотя во время своих раздумий она стояла на ковре.
— О, черт. Я хочу, чтобы ты привык к моему запаху. И, по крайней мере, не буду беспокоиться, что один из нас замерзнет насмерть. — Она обошла кровать на ту сторону, где не стояла капельница, осторожно опустила поручни и забралась на нее, подняв одеяло. — Эти больничные койки не такие уж и просторные, правда?
Аллисон извернулась так, чтобы поднять поручни. В таком ограниченном пространстве было нелегко накрыть одеялом их обоих. 880 был действительно большим и теплым. Она вплотную прижалась к его боку, стараясь не беспокоить мужчину.
Ее кожа начала согреваться там, где их тела соприкасались. Аллисон положила руку ему на грудь, которая от каждого вздоха поднималась и опускалась. Пока с ним все было в порядке. Они будут делиться теплом друг с другом, согревая тела всю ночь. На Аллисон накатила усталость.
Это безумие. Она признавала это. Алли сожалела о своем поспешном решении, но дело сделано. Завтра она будет думать о том, как поступить дальше. А сейчас ей просто нужно немного отдохнуть. Каждый вздох 880, заставлял ее прижимать руку еще теснее к груди мужчины и вдыхать его запах. Мыло и средства для волос, плюс что-то неуловимо мужское, но это не было одеколоном, дразнило нос.
Аллисон влекло к 880. Чувство вины снедало ее за то, что она обняла его немного крепче, чем следовало. Мысль о том, что он здоров и очнется, лежа с ней в постели, заставляла трепетать низ ее живота. Алли стыдилась своей реакции. Не заметить привлекательность пациента было невозможно, тем более у нее было хорошее зрение, но то, что ей нравилось быть к нему так близко, казалось неправильным. Она понимала это, но не могла перестать чувствовать.
Глава 3
Замешательство охватило 880, когда он начал понемногу осознавать, что происходит. Что-то тесно прижалось к его правому боку, а легкий вес давил на грудь. Мужчина попытался принюхаться, чтобы определить источник дискомфорта. Однако его тело не отреагировало. 880 ничего не видел, так как либо его глаза были закрыты, либо вокруг была кромешная тьма. Когда он попытался поднять руку к лицу, то еще больше встревожился. Она не повиновалась, будто больше не была частью его тела.
880 сосредоточился на том весе, который давил на его грудь и казался знакомым по каким-то причинам, но он не мог осознать по каким. Он сделал несколько глубоких вдохов, каждый из которых помог ему узнать, ориентируясь на ощущения, очертания того, что касалось его. 880 понял, что на его груди лежала ладонь и часть предплечья. Внезапно его наполнила радость, смешанная с чувством облегчения, ведь к нему прикасалась 46.
С ней все было в порядке. Но восторг быстро исчез, когда в его памяти всплыло что-то мрачное. 880 попытался вспомнить, что вызвало эти плохие переживания, но его разум оказался затуманен. Должно быть, его накачали лекарствами. Они снова парализовали его тело, а значит, он, должно быть, боролся с техническими специалистами. 880 ненавидел их. Он попытался зарычать, чтобы выразить свой протест, но у него ничего не получилось.
Затем подступил страх. Что они с ним сделали? Рука, раскинувшаяся на его груди, и тепло, прижавшееся сбоку, уверяли, что он жив, а 46 лежала рядом. Раз ее не забрали, то все не так уж плохо. Персонал часто так поступал, чтобы наказать его. Мужчина каждый раз беспокоился, что она никогда не вернется.