Выбрать главу

- А их сын? - спросила я.

- Он пропал.

- Мило с твоей стороны об этом упомянуть.

Мне хотелось разозлиться на него за эти игры, но сил не было. Хоть Марксом я была сыта по горло, его слова меня задели. Я христианка, но потеряла многих братьев по вере, которые называли меня ведьмой, ворожеей или еще похуже. Меня это уже не злило, но очень утомляло.

- Если родители живы, то сын, вероятно, нет, - сказала я.

Эдуард выезжал на дорогу, виляя в изобилии полицейских машин с мигалками и без них.

- Но на всех других убийствах жертвы были изрезаны. В этом доме кусков тел мы не нашли. Если мальчик убит, значит, почерк изменился. А мы еще и старый не разгадали.

- Перемена почерка может дать полиции прорыв, который ей нужен, - сказала я.

- Ты в это веришь?

- Нет.

- А во что ты веришь?

- Я верю, что сын Бромвеллов мертв, и тот или те, кто содрал кожу с его родителей и изувечил их, его не резал. Как бы ни погиб он, его не разорвали на части, иначе крови было бы больше. Он был убит так, что крови в комнате не добавилось.

- Но ты уверена, что он мертв?

- В доме летает душа, Эдуард. Кто-то погиб, и если в доме жили только три человека и двое из них исключаются... арифметику ты знаешь.

Я уставилась в окно машины, но ничего не видела. Я видела только загорелого юношу на фотографии.

- Дедуктивное мышление, - произнес Эдуард. - Впечатляет.

- Мы с Шерлоком Холмсом это умеем. А теперь, когда я стала персона нон грата, куда ты меня везешь?

- В ресторан. Ты говорила, что еще не ела.

Я кивнула:

- Отлично. - И через минуту спросила: - Как его звали?

- Кого?

- Сына Бромвеллов, как его звали?

- Тад. Тадеус Реджинальд Бромвелл.

- Тад, - повторила я про себя. Пришлось ли ему смотреть, как с его родителей заживо сдирают кожу? Или они видели, как он умирает? Где твое тело, Тад? И почему оно им не понадобилось?

Ответов не было, да я их и не ожидала. Души отличаются от призраков. Насколько мне известно, способов с ними общаться нет. Но вскоре я получу ответы. Должна получить.

- Эдуард, мне нужны фотографии с других мест преступления. Мне нужно все, что есть у полиции Санта-Фе. Ты сказал, что в Альбукерке только последний случай, так что черт с ними. Я начну с другого конца.

Эдуард улыбнулся:

- Все копии есть у меня дома.

- Дома? - Я села прямо и посмотрела на него. - С каких пор полиция делится документами с охотниками за скальпами?

- Я ж тебе говорил, полицейские Санта-Фе Теда любят.

- Ты и про полицию Альбукерка говорил то же самое.

- И они меня действительно любят. Это ты им не понравилась.

Он был прав. Я все еще видела ненавидящие глаза Маркса, слышала его шипение: "Ворожеи не оставляй в живых". О Господи, впервые этот стих прозвучал в мой адрес. Хотя я понимала, что рано или поздно кто-нибудь его произнесет, учитывая, кто я и что делаю. Я только не ожидала, что услышу это от лейтенанта полиции, да еще на осмотре места убийства. Как-то непрофессионально с его стороны.

- Маркс не сможет раскрыть это дело, - сказала я.

- В смысле не сможет без тебя?

- Не обязательно должна быть я, но кто-то с тем опытом, который здесь нужен. Убийца - не человек. Обычные полицейские методы здесь недостаточны.

- Согласен, - сказал Эдуард.

- Маркса надо заменить.

- Я над этим поработаю, - сказал он и улыбнулся. - Может быть, с тем симпатичным детективом Рамиресом, который был сражен твоим обаянием.

- Эдуард, не лезь.

- У него преимущество перед обоими твоими любовниками.

- Какое? - спросила я.

- Он человек.

Хотелось бы мне поспорить, да деваться некуда.

- В чем ты прав, в том прав.

- Ты со мной согласна? - Он был удивлен.

- Ни Жан-Клод, ни Ричард не люди. Рамирес, насколько мне известно, человек. О чем тут спорить?

- Я тебя дразню, а ты отвечаешь серьезно.

- Ты себе не представляешь, какое отдохновение было бы иметь дело с мужчиной, которому я нужна сама по себе, без всяких макиавеллиевских планов.

- Ты хочешь сказать, что Ричард строит заговоры у тебя за спиной, как и вампир?

- Скажем так: я уже не знаю, кто здесь хорошие парни, Эдуард. Ричард стал пожестче и посложнее из-за своей роли Ульфрика, Царя Волков. И прости меня Бог, частично потому, что я этого потребовала. Он был для меня слишком размазня, вот и стал пожестче.

- И тебе это не нравится, - заключил Эдуард.

- Нет, не нравится, но поскольку я тут тоже виновата, ругаться за это трудно.

- Так брось их обоих и закрути с какими-нибудь людьми.

- У тебя все так просто получается.

- Трудно только то, что ты делаешь трудным, Анита.