Я что-то прячу? Знала бы она только!
А Донна очень серьезно добавила:
- Я тебе доверяю человека, третьего по значению в моей жизни. Тед для меня сразу после детей. Не испорть мне самое лучшее, что есть у меня после гибели мужа.
- Видишь? - спросил Эдуард. - Донна умеет говорить без экивоков.
- Это точно, - согласилась я.
Донна в последний раз бросила на меня изучающий взгляд, потом повернулась к Эдуарду и отвела его в сторонку. Они стали разговаривать, а я ждала на неподвижном и сухом солнцепеке. Раз Донне так хочется уединения, я отвернулась и стала разглядывать далекие горы. До них было словно рукой подать, но я по опыту знала, что горы всегда гораздо дальше, чем кажутся. Они как мечты, далекие цели, к которым устремляешь взгляд, но они всегда недосягаемы, когда очень нужны тебе.
Сначала по мостовой захрустели ботинки Эдуарда, потом раздался его голос. Я уже стояла лицом к нему, скрестив руки на животе, так что при этом правая оказалась в приятной близости от рукоятки пистолета. Я верила Эдуарду, когда он сказал, что у нас перемирие, но... лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
Он остановился за одну машину от меня, прислонился к ней задом, сложив руки точно как я. Но под рукой у него не было пистолета. Вряд ли лицензии охотника за скальпами достаточно, чтобы пройти металлодетектор в аэропорту, так что ни пистолета, ни ножа у него быть не должно. Разве что он его взял из какой-то машины, где спрятал. Вполне в духе Эдуарда. Лучше ошибиться, предположив худшее. Пессимизм сохраняет жизнь, а оптимизм - нет. В нашей профессии по крайней мере.
Наша профессия. Странная фраза. Эдуард - наемный убийца, а я нет. Но почему-то у нас одна профессия. Не могу объяснить, но это так.
Эдуард улыбнулся чисто Эдуардовской улыбкой, рассчитанной на то, чтобы я встревожилась и стала подозрительной. И еще она значила, что он не задумал на мой счет ничего плохого - так, за поводок дергает. Конечно, он знал, что значит для меня эта улыбка, и мог специально так сейчас улыбнуться, чтобы усыпить мою бдительность. А может, он просто так улыбается. Я приписываю ему слишком сложные мысли, а это само по себе плохо. Эдуард прав, лучше всего я действую, когда подчиняюсь спинному мозгу, а высшую нервную деятельность отодвигаю на задний план. Не слишком хорошее правило на все случаи жизни, но для перестрелки лучше не надо.
- У нас перемирие, - напомнила я.
Он кивнул:
- Я сказал, что перемирие.
- Ты меня нервируешь.
Улыбка стала шире.
- Рад слышать, что ты все еще меня боишься. А то я уже начал удивляться.
- Ты перестаешь бояться монстров в тот день, когда они тебя убьют.
- А я монстр?
- Ты сам знаешь, кто ты, Эдуард.
Он сузил глаза.
- Ты назвала меня Эдуардом в присутствии Донны. Она ничего не сказала, но дальше будь внимательнее.
Я кивнула:
- Прошу прощения, я сразу себя на этом поймала, но поздно. Я и вполовину не умею так хорошо врать, как ты, Эдуард. К тому же Тед - уменьшительное от Эдуарда.
- Полное имя у меня в водительских правах - Теодор.
- Давай я тебя буду называть Тедди, тогда я запомню.
- Тедди подойдет, - сказал он спокойно.
- Тебя очень трудно дразнить, Э... Тед.
- Имена ничего не значат, Анита. Их очень легко менять.
- А Эдуард - это твое настоящее имя?
- Сейчас да.
Я покачала головой:
- А я действительно хотела бы знать.
- А зачем?
Он глядел на меня, и даже из-под темных очков ощущался напряженный интерес. Вопрос был не праздный. Вообще Эдуард не задает вопросов, на которые не хочет получить ответа.
- Затем, что за пять лет знакомства с тобой я не знаю даже твоего настоящего имени.
- Оно достаточно настоящее.
- Ну, меня как-то подмывает выпытать у тебя.
- Почему?
Я пожала плечами и убрала руку от пистолета, потому что он не был нужен, по крайней мере в эту минуту, сегодня. Но, убирая руку, я знала, что будут и другие дни, и впервые поняла, что не знаю, доживем ли мы оба до моего отъезда. И мне стало грустно и угрюмо.
- Может, чтобы узнать, какую выбивать надпись на надгробной плите, - ответила я.
Он засмеялся:
- Уверенность в себе - черта хорошая, самоуверенность - черта плохая.
Смех его затих, лицо с очками стало непроницаемым. Мне не надо было видеть его глаза - я и так знала, что они холодны и далеки, как зимнее небо.
Я отодвинулась от машины, опустив руки по швам.
- Послушай, Эдуард, Тед, как ты еще там называешься. Я приехала не для того, чтобы служить приманкой для монстров или же узнать, что ты крутишь роман с "мамулей года" из "нью эйдж". Это меня выбило из колеи, а такое состояние мне тоже не нравится. У нас перемирие до раскрытия дела, а потом?
- Потом посмотрим.
- Ты не можешь просто согласиться прекратить помолвку с Донной?
- Нет, - тихо и осторожно ответил он.
- А почему?
- У меня должна быть для нее достаточно веская причина, чтобы разбивать сердце ей и детям. Не забывай, что я провел с ними немало времени. Каково им будет, если я просто исчезну?
- По-моему, ее сын возражать не станет. Питер, кажется? Думаю, если Тед вдруг слиняет, он будет только рад.
Эдуард посмотрел в сторону.
- Питер - да, а Бекки? Уже два года я присутствую в ее жизни, а ей всего шесть. Донна доверяет мне забирать ее из школы. Раз в неделю я ее вожу на уроки танцев, чтобы Донне не пришлось закрывать магазин слишком рано.
Голос и лицо его не изменились, будто эти факты ничего не значили.
У меня плечи стянуло от гнева, бицепсы задергались. Я сжала руки в кулаки - просто чтобы куда-то их девать.
- Гад ты.
- Возможно, - ответил он, - но ты думай, о чем просишь, Анита. Просто так уйти - это может причинить еще больше вреда.
Я глядела на него, пытаясь проникнуть взглядом за эту невозмутимую маску.
- Ты не думал о том, чтобы рассказать Донне правду?
- Нет.
- Черт бы тебя побрал!
- И ты думаешь, что она могла бы выдержать правду обо мне, полную правду?
Я думала почти минуту, стоя на раскаленной стоянке. Наконец я сказала:
- Нет.
Не хотелось мне этого произносить, но правда есть правда.
- А откуда ты знаешь, что она не сможет быть женой наемного убийцы? Ты же только час с ней знакома, почему ты так уверена?
- А теперь ты ко мне прикалываешься, - сказала я.
Губы его дернулись почти в улыбке.
- Я думаю, ты попала в точку. Донна правды не вынесет.
Я потрясла головой, да так, что волосы хлестнули по лицу, и в буквальном смысле взметнула руки в воздух:
- Ну его на фиг пока что. Я не для того летела на самолете, чтобы торчать на жаре и обсуждать твою личную жизнь. Мы тут должны преступление раскрывать или что?
- Можем обсудить твою личную жизнь, - предложил он. - Ты с кем сейчас трахаешься - с вервольфом или вампиром?
В его голосе звучало что-то близкое к желчности. Не ревность, но крайнее неодобрение. Если ты убиваешь монстров, не заводи с ними шашней. Такое правило было у Эдуарда и когда-то у меня тоже. Еще один признак моего морального падения.
- Честно говоря, ни с одним, и это все, что я готова сообщить по данной теме.
Он даже приспустил очки, и стали видны светло-голубые глаза.
- Ты их обоих бросила? - В голосе звучал неподдельный интерес.
Я покачала головой.
- Если я захочу с тобой поделиться, я тебе сообщу отдельно. Теперь скажи мне, за каким чертом ты меня сюда вытащил, кроме как обсуждать твои сомнительные романы. Расскажи про эти убийства, Эдуард. Расскажи, зачем я прилетела.
Он надвинул очки обратно и слегка кивнул:
- О'кей.
Открыв водительскую дверь, он предоставил мне открывать пассажирскую самой. Для Донны он дверь придержал, но у меня с Эдуардом были не такие отношения. Если мы того и гляди начнем перестрелку, то я и дверцу могу сама подержать.