Гостиная оказалась небольшой, но очень уютной — пёстрый ковёр, диван, два кресла с резными деревянными скамеечками для ног и очень много разноцветных подушек. Но больше всего меня заинтересовал деревянный кофейный столик ручной работы. Я провела по затейливой резьбе рукой и восхитилась плавными линиями узора. Прямо как с разворота журнала из рубрики: “Как при помощи нескольких недорогих вещей преобразить комнату”. Потрясающе. Кто бы ни занимался дизайном гостиной, у этого человека явно был талант сочетать вещи. Я оглядела высокие от пола до потолка стеллажи, забитые книгами в ярких обложках, среди которых значилось много классики, фолиантов по изобразительному искусству и фотоальбомов с репродукциями известных картин. Пока я осматривала гостиную, старушка подошла к камину и, подкинув туда несколько поленьев, разожгла огонь.
— Одуванчик запрещает лезть в камин, но мне всегда так холодно, — пожаловалась пожилая женщина, усаживаясь в кресло поближе к огню.
Я взяла с дивана небольшой плед и заботливо укрыла её ноги.
— Ты такая добрая… Совсем, как Хелена… И очень её напоминаешь… — улыбнулась мне госпожа Циркония.
— В последнее время меня всё время с кем-то путают, и я уже начинаю сомневаться, кто я на самом деле, — усмехнулась я.
— Разве это так плохо? — фыркнула старушка. — Всё равно другие люди видят ненастоящий образ другого человека, а лишь его представление о нём… А раз так, какая вообще разница, что и кто себе воображает.
Я с удивлением на неё посмотрела. От детской непосредственности не осталось и следа. Взгляд пожилой женщины неожиданно стал осмысленным и цепким, как будто передо мной предстал совсем другой человек. В полумраке гостиной с задёрнутыми портьерами, освещённой лишь светом каминного огня, выглядело это жутковато.
— Кто мы такие на самом деле, является загадкой даже для нас самих, — продолжила госпожа Циркония, пристально глядя на меня голубыми глазами, в которых отражались блики танцующего пламени. — Лишь пустоте дано знать наше истинное имя, ибо пустота всегда ‘больше, чем мы есть… Только впустив в себя ничто, мы способны стать ВСЕМ, бесконечно отражаясь в глазах других людей, словно в зеркальном лабиринте.
— Пустота… Звучит, как пустое место, — пожала плечами я, присаживаясь на кресло рядом. — Каждый человек стремится стать кем-то в этом мире…
— И в этом случае человек совершает самую глупую ошибку в своей жизни. В попытке стать кем-то, он теряет самого себя. Лишь впустив пустоту в своё сердце и познав смерть, он способен таким образом изведать своё истинное я… — парировала пожилая женщина. — Хелена была такой… — немного помолчав, добавила госпожа Циркония, и её взгляд скользнул по великолепному портрету молодой девушки, висевшему над камином, который я не заметила ранее.
— Это и есть Хелена? — удивилась я, рассматривая голубоглазую девушку в платье небесного цвета, поражаясь столь изысканной и утончённой красоте её лица, в совершенстве которого чувствовалось нечто смертоносное.
Старушка утвердительно кивнула.
— Красивая… — пробормотала я, заворожено рассматривая портрет.
— Да, — кивнула старушка. — Даже слишком красивая… На свою беду…
— Почему вы так думаете, госпожа? — удивилась я. — Я всегда считала, что красота — это дар.
— Красота может стать и проклятьем, если ты впускаешь в своё сердце пустоту… особенно это верно для женщины… Особенно для красивой… Такой как Нехеления…
При звуке этого имени моё сердце замерло, несмотря на то, что госпожа Циркония произнесла его почти нараспев. Я посмотрела на портрет ещё раз, сощурив глаза. Так это и есть Нехеления Роуз?!
— Ты кажешься удивлённой. Неужели ты не знала Нехелению? Её имя было на слуху у любого жителя… — старушка посмотрела на меня с недоумением.
— Я приехала всего месяц назад… Но наслышана о ней уже достаточно. Меня с ней путали мои друзья, но если честно, глядя на портрет, я не вижу сходства… Разве что мы обе брюнетки с длинными волосами…
— Всё дело в том, что ты не видела её вживую… — возразила госпожа Циркония. — Вы одного роста и сложения… Длинные тёмные волосы, безупречная кожа… И та же сила, идущая от духа… Хотя в этом как раз и есть ваше главное отличие…
— Что вы имеете в виду, госпожа Циркония?
— Я имею в виду, что в ней было слишком много пустоты… возможно больше, чем нужно для столь юной особы… Бездна способна сделать из женщины богиню или объект культа. Таким всегда и всего будет мало и даже собственного я, которое они готовы расширять до бесконечности. Такие женщины не созданы для простого семейного счастья, хотя в душе мечтают о нём. Им можно только поклоняться, черпая источник вдохновения, на расстоянии. Подойдёшь ближе, и тебя засосёт в чёрную дыру и развеет в пыль. Они не дают, они умеют только забирать… Ты же иное дело. Твой дух полон созидательного огня, который если направить в нужное русло, способен создать жизнь и согреть усталого путника, приготовив ему пищу. И хоть вы стоите на разных полюсах, по сути, вы проявление одной и той же силы… Как огненный феникс и пепел, бесконечно порождающие друг друга в круговороте жизни и смерти. И окружающие вполне могут это чувствовать…
— Я слышала, что Нехеления разбила здесь много сердец, а кое-кто вообще считал её ведьмой, — усмехнулась я, пропуская мимо ушей философствования старушки.
— А чего ещё ждать от городка, который полон суеверий и ханжества? — фыркнула госпожа Циркония. — Здесь верят в приведения и суккубов, точно так же, как и несколько веков назад. Этот город не меняется нисколько…
— Да уж. Я это заметила, — хмыкнула я. — Взять хотя бы дурацкую считалочку, которую я слышала сегодня в парке. Меня очень удивило, что маленькие дети способны сочинять нечто подобное про мёртвую ведьму в зеркале…
— Дети лишь повторяют то, что слышали от отцов и матерей, а те от своих бабушек и дедушек… Эта считалочка что-то вроде местной легенды, и она точно так же стара, как наш город.
— Легенда?
— Да… — задумчиво ответила госпожа Циркония, глядя на огонь. — Давным-давно, когда этот город был ещё маленькой средневековой деревушкой, жила-была в лесу женщина удивительной красоты. История не сохранила её имени или облика, но оставила после себя страшную сказку о том, что она была самой настоящей ведьмой. И как положено любой ведьме, роковая красавица морила скот, крала детей из колыбели, соблазняла женатых мужчин, насылала порчи и проклятия, зашивая кости мертвецов в подушки соперницам… ела сердца заплутавших в лесах людей… И вот однажды собрались местные жители возле дома ведьмы и убили её. Но дух колдуньи был настолько силён, что она вернулась и стала мстить жителям, а одного человека забрала с собой в мир мёртвых. И когда это произошло, дух ведьмы успокоился, и в деревне наступил мир. Чтобы не забыть эту историю, один местный поэт того времени придумал стихотворение, которое позднее ребятишки переделали в считалочку. Её ты как раз и слышала…
— Странная считалочка и лишена всякого смысла, — пожала плечами я.
— Смысл есть во всём. Нужно только уметь его увидеть… — усмехнулась госпожа Циркония. — На самом деле всё очень просто… Строчка: “Ведьма в зеркале мертва” — означает, что дух приходит из параллельного мира мёртвых через портал, “Закрывайте дверь в квартире” — говорит о том, что дух не может войти в дом, если его не пригласят. “Ведьма хочет сердце съесть” — означает, что злой дух может убивать, выпивая жизненные силы из сердечного центра или подпитываться этой энергией от донора, чтобы существовать в нашем мире. “Мы тебя в беде не бросим” — это призыв к единству в борьбе против зла. “Смерть должна уравновесить” — предупреждает потомков, что злой дух ведьмы можно упокоить лишь жертвой.