А после она распахнула глаза, чёрные, будто бы смола.
Магнус в одно мгновение вскочил на ноги, его стул рухнул на землю.
— Отпусти его, ведьмачка!
Самара разжала пальцы, отпуская руку Мэддокса, тоже вскочила на ноги, отшатнулась назад. Ладонью она закрыла свои смольные глаза, и грудь её тяжело вздымалась и опускалась.
— Что случилось? — донёсся до него голос Мэддокса.
Магнус опустил свою руку мальчишке на плечо.
— Не знаю.
Когда Самара убрала ладонь от своего лица, её глаза вновь стали обыкновенными, привычными, светло-синими, и взгляд её вновь остановился на Мэддоксе, впрочем, теперь лишённый дружеского любопыства.
Теперь осталось только что-то сродни страху.
Она указала на дверь.
— Я хочу, чтобы ты ушёл.
— Я? — Мэддокс поднялся, поднимая на Магнуса удивлённый взгляд, но тот мог только пожать плечами.
— Иди отсюда, — повторила Самара. — Я чувствую тьму внутри тебя — я не позволю тебе расплескать эту грязь в моём доме!
— Тьму? Я… Да, у меня есть магия, но эта магия… Да я уверен в том, что не смогу с её помощью никому навредить!
— Пошёл вон! — вскричала она, схватив обсидиановый клинок и направляя его на мальчишку. — Пошёл вон!
Магнус встал между ними.
— Ты не посмеешь, — прорычал он. — Что бы ты ни видела, это не имеет никакого отношения к моему присутствию здесь. Ты настояла на том, чтобы посмотреть его судьбу, ведьма. Ты ему это сказала. А теперь сделай то, зачем ты сюда появилась, — он посмотрел на Мэддокса. — Подожди меня снаружи.
Мэддокс на сей рназ не сопротивлялся. Он ушёл, хлопнув за собой дверью.
Самару била крупная дрожь.
— Я никогда не видела ничего такого, — прошептала она. — Тьма будто бы крылья, чёрные крылья, что закрывает весь мир — их тень… Потеря, пустота, разрушение… Этот мальчик, этот бедный маленький мальчик — он демон, демон, демон!
Магнус знал многих людей, подверженных суевериям, начиная с первосвященника, что каждую неделю читал молебень в дворцовом храме, и заканчивая кухарками и служанками, что носили на шее серебряные амулеты, что должны были спасти их от зла. Даже его мать, королева Альтия, считала, что её золотое кольуо принесёт ей удачу и счастье в жизни.
Учитывая то, что эта женщина была супругой холодного, жестокого короля Гая, Магнус думал, что слишком уж поздно она насала носить это кольцо.
Мать его верила в демонов, но вот Магнус — нет. И даже если б верил, Корсо, без сомнений, им не являлся.
— Ты хочешь, чтбы я вернулся к старухе, сказал ей, что ты потерпела неудачу? — тихо спросил он, пытаясь равнодушным голосом успокоить немного взбесившуюся ведьму. — Как думаешь, что тогда случится?
Её взгляд скользнул по нему.
— В тебе не так уж и много магии на то, чтобы вернуться обратно…
А сможет ли он? Мысль эта была тревожной, но ведь старуха сказала, что именно должно случиться, чтобы он не вернулся обратно никогда.
— А ты наверняка знаешь всё на свете? — промолвил он.
Кровь отхлынула от её красивого лица.
— Ты даже знаешь о том, что я собираюсь сделать?
— Нет. И мне всё равно. Я просто хочу, чтобы ты сделала это.
Самара уставилась на обсидиановое лезвие.
— Я её раб, чтобы ты знал. И существую только для того, чтобы выполнить этот её приказ. Ни для чего другого свою магию я не могу использовать. Однажды я была самой могучей ведьмой во всей Митике, а теперь — я просто куртизанка, что скрывается под другим именем, изменённая, чтобы богиня не сумела меня отыскать.
— Валория… — сказал он, всё ещё ошеломлённый тем, что вынужден вот так использовать это её имя.
Она кивнула, всматриваясь в его лицо. Магнус подумал, что она всё ещё пыталась отыскать ответы, которых у него никогда не было.
— Валория завидовала мне — завидовала каждой ведьме с элементалями. Меня приговорили к смерти, но та женщина, та старуха, что отправила тебя сюда, ещё одного отослала меня, чтобы спасти — это было как раз вовремя. Теперь я должна сделать то, что она попросит, и до того у меня не будет никаких чар, никакой магии для неё. И в этот день я умру.
Магнусу не хотелось слышать эти слова. Он не хотел чувствовать себя искренним злом для человека, которого он не знал, человека, что жил тысячу лет назад — задолго до того, как он вообще появился на свет.
Тем не менее, в её голосе было столько бесконечной боли, пока она рассказывала эту краткую историю, что что-то в глубине его души тоже отозвалось кровью.