— О, Пресветлый Владыка Мира! — в третий раз задрал подбородок в зенит Великий Жрец. — Пусть свершится Великое и Священное Воссоединение! Прими! Прими! Прими!
Великая Жрица протянула руку к рукояти обсидианового ножа. Но Конан на долю мгновения оказался быстрее.
Выхватив лезвие из-под ее длинных пальцев, он задумался — но всего лишь на миг! — а затем резко подался вперед и, сжав левой рукой пук вздыбленных черных волос над макушкой Жрицы, правой отсек их под корень одним движением.
Если бы киммерийца спросили, отчего ему пришло в голову сделать именно это, он не сумел бы ответить. Как не сумел бы объяснить и прочие свои действия и слова. У него не было времени размышлять и прикидывать.
Подняв над головой свой победный трофей, Конан заорал во всю мочь своих легких, обращаясь к застывшим солдатам и толпе внизу:
— Лучезарный Владыка Мира не желает совершать Великое Воссоединение! Он недоволен своими жрецами! Его тошнит от выжившей из ума старухи! Он повелел мне привести к нему новую Жрицу, которая была бы молода и прекрасна!
Конан совсем не вдумывался в то, о чем говорил, вернее кричал, громко и торжествующе. Его несло потоком бурного вдохновения. Отчего-то он чувствовал, неведомо какими путями, но чувствовал, что слова его абсолютно не важны. Он может нести полную бессмыслицу, но если он будет вещать достаточно громко, в одной руке сжимая пук черных волос и потрясая им из стороны в сторону, а другой указуя на солнечный диск, — то бессмыслица эта заворожит всех вокруг и пригвоздит к месту.
Он мельком оглянулся на Жрицу. С обрезанными на макушке волосами вид ее стал еще более жутким и нереальным. Оставшиеся слева и справа вздыбленные пряди напоминали не то два мохнатых рога надо лбом, не то растрепанные крылья. Демоница, да и только! Летучая нечисть, выползшая на свет из подземных обиталищ Нергала… Она раскрыла рот, но горло ее перехватило от гнева и потрясения, и вместо ледяного звучного голоса послышалось лишь слабое шипение.
Ну, нет, он не будет дожидаться, пока она прокашляется и завопит! Нужно все время говорить, вещать, кричать самому, не давая этой ощипанной демонице возможности перекрыть его голос своим. Хорошо, что Великий Жрец тоже в шоке, из которого пока не выбрался…
Конан протянул руку Зейле, жестом приказывая ей следовать за ним. Но девушка, одурманенная и вконец ошеломленная, не двинулась с места и только глядела на него в упор, приоткрыв рот. Впрочем, киммериец и не надеялся, что ему удастся ее спасти. Силком же тащить ее с собой у него не было никакой возможности.
Продолжая торжественно вещать, сам не понимая что именно, и трясти над головой черной гривой Жрицы, Конан развернулся и стал спускаться по лестнице. Больше всего на свете ему хотелось рвануться вперед и вниз что было сил, считая ступени ошалевшими от безудержного счастья побега пятками… но он знал, что давать волю своим ногам нельзя. Он знал, что Юному и Вечному Богу не подобает мелькать пятками, словно трусливому зайцу. Божество должно спускаться размеренно, излучая вокруг себя величавое спокойствие и достоинство. В бегущую его спину тотчас же вышедшие из зачарованного оцепенения солдаты вонзят мечи и стрелы…
Надо идти спокойно. Спокойно, уверенно и вольно. Надо постоянно вещать, властно и прямо глядя в лица воинов и женщин…
— Великий Владыка Мира покарает ваш остров! Он опустит его в морскую пучину, он разрушит его землетрясением, если вы не смените своих жрецов! Он повелел мне сказать вам все это! Я слышал его голос! Он повелел мне сказать, что гнев его не будет иметь пределов, если новые жрецы будут поклоняться ему по-старому, будут поить его свежей кровью, от которой его давным-давно тошнит!.. Владыка Мира повелел мне отправиться за море, чтобы привезти вам новых жрецов! Я спешу исполнить его повеление! Вашу старую Жрицу он повелел обрить налысо! Спешите же, спешите исполнить повеление Вечного и Юного Бога!..
Проклятая лестница была очень длинной. Казалось, она тянется от земли до самого неба.
Великий Жрец и Великая Жрица вышли из оцепенения почти сразу же, как наглое и уверенное лицо киммерийца перестало маячить у них перед глазами, а мощный голос — звенеть в ушах. Конана спасло лишь то, что простые люди — воины, их жены, члены их семей — отказывались повиноваться им, так как слова огромного и властного чужеземца, получившего повеления от самого Лучезарного Бога, парализовали их волю и способность трезво соображать.
Некоторые из воинов, выхватив из ножен бронзовые мечи, бросились исполнять приказ Божества относительно Великой Жрицы. Ей удалось спасти остатки своей шевелюры, лишь мгновенно, с неподобающей возрасту прытью шмыгнув в прямоугольный провал в башне. Мраморная плита за ней мгновенно задвинулась, и все усилия полдюжины мужчин, направленные на то, чтобы вновь ее сдвинуть, не привели ни к чему.
Великий Жрец, лишившись поддержки своей повелительницы и соратницы, остался один на один с возбужденной, гудящей, как растревоженный улей, толпой. Все величие слетело с него, белоснежная борода растрепалась, движения ладоней стали суетливыми. Не гордый владыка, но растерянный старик пытался убедить в чем-то взволнованных и шумных своих сограждан…
Не спеша отвязав от пристани баркас и подняв старый залатанный лоскут паруса, Конан позволил себе обернуться и бросить взгляд на взбудораженный им остров. К сожалению, жертвенная площадка была слишком высоко и далеко от берега, и он не мог рассмотреть отчетливо, что на ней творится. Ни серебристой фигуры Жреца, ни растрепанной демоницы среди беспорядочного мельтешения людских тел разобрать было невозможно.
Одно только было ясно: суматоху он там произвел внушительную…
Конан отвернулся от быстро удаляющегося острова Заремоо и посмотрел вперед, по направлению своего пути. С ветром ему пока что везло. С погодой тоже. Свежий бриз толкал легкое суденышко на юго-запад. Остается только надеяться, что штиль не захватит его внезапно посередине моря Вилайет, что подпорченный пожаром трюм не прохудится окончательно, что на дне кедровой бочки еще плещутся остатки воды, а в мешке завалялась пара сухих лепешек…
Осознав, что голове его уже давно неудобно и жарко, Конан стянул с макушки высокий и пышный убор из алых перьев неведомой ему птицы. Он повертел в руках, осматривая со всех сторон, громоздкое ритуальное сооружение. Интересно, можно ли будет подарить эту смешную штуковину Кареле?.. Пожалуй, не стоит. Строптивая девчонка только высмеет его с таким подарком. Лучше подарить этот трофей зеленым волнам за бортом!
Одно движение — и ворох красных перьев, перевитых малиновым бисером, закачался на воде. Та же судьба ожидала и длинные жесткие лохмы Жрицы. Распавшись на тонкие пряди, они шевелились в волнах, словно скопище черных змей.
Если что и может понравиться Рыжему Ястребу, то только нож из обсидиана! Хорошо, что он не обронил его, спускаясь по бесконечной лестнице. Блестящее лезвие, черное, с зеленым отливом, кажется совсем новым, а между тем не одна сотня людских сердец, должно быть, вынута им из распахнутых и истекающих кровью грудных клеток. Горячих, еще трепещущих сердец — во славу Лучезарного Бога!.. Кареле лучше не знать об этом.
Красивая игрушка… И намного острее, чем лезвие из стали, серебра или бронзы. Пожалуй, даже кожаный доспех не устоит перед ним. Толстый пук волос был отхвачен им с такой легкостью, словно то были пожухлые стебли… Пусть только рыжая зеленоглазая ведьма посмеет придраться к чему-нибудь и взбрыкнуть, как в прошлый раз.
Кром свидетель — она пожалеет об этом!..
OCR: Alex Mustaeff