Другой голос сказал:
— Я Линия шесть. Докладывай, с чем послан. Два разряда нас слушают.
Глядя на кого-то невидимого за рамкой экрана, полковник сказал:
— Послан с ультиматумом. С момента приземления вертолета нам дается шестьдесят минут на эвакуацию. Гарантируется безопасность летательных средств в пределах запрошенного нами взлетного коридора.
— После срока ультиматума?
— Ядерная атака.
— Это не блеф?
— Не могу знать. Скорее всего, нет. Настроение подавленное. Вокруг района разворачивается авиадесантная дивизия. Придана часть радиационной защиты.
— Откуда они имеют информацию?
— Получили радиограмму с телескопа.
Седой сказал Киселеву:
— Вот тебе твой Портнов…
Голос за экраном спрашивал:
— О времени сигнала они имеют информацию?
— Не могу знать. С содержанием радиограммы не ознакомлен.
— Твое личное мнение о плане действий?
— Потребовать девяносто минут на эвакуацию. Навести корабли на Москву, Вашингтон, Нью-Йорк, Лондон, Париж, на все ядерные штабы. Десантный корабль увести демонстративно, сообщив им координаты взлетного коридора. Оставить резидентов, конечно. Все.
— Мы успеем дать наводку за пятьдесят пять минут.
— Они согласятся на девяносто. Совет?
Брякающий, неживой голос прокричал:
— Трем разрядам совет! К Расчетчику!
Я видел, как у седого и гитариста опустились плечи, экран потемнел, у меня сильно, больно колотилось сердце и онемело лицо. Потом седой сказал:
— Так, правильное решение! — И экран опять осветился.
Сорвалось!
Я придвинулся ближе. Федор и седой стояли немного поодаль друг от друга, пригнувшись, чтобы лучше видеть экран. На меня они совсем не обращали внимания. Словно меня здесь и не было. И я осмелел и встал между ними чуть наклонившись, как и они. Настоящего смысла их небрежности я не понимал, конечно. Почему они вели при мне секретные разговоры? Честно говоря, я думал — убьют, чтобы не разболтал их секреты. И не боялся. Слишком устал. Тусклая зеленая поверхность корабля, коричневые фигурки на экране дрожали и расплывались, но я смотрел. Экран показывал часть выгона, на котором опустился вертолет. Винты машины лениво вращались, из открытой дверцы кто-то выглядывал, а вокруг полковника Ганина собралась целая толпа.
— Ну-ну! Аккуратно! — сказал седой.
Они там что-то делали с полковником. Я подумал — окончательно гипнотизируют, и сейчас же увидел, что вовсе не гипнотизируют, а передают ему такие же прямоугольные ящички, что я видел здесь, у бывшего Сурена Давидовича. Все остальное изображение было коричневым, а ящички светились зеленым. Полковник положил их в нагрудные карманы мундира. Майор, который встречал Ганина, спросил:
— Хватит тебе двух «посредников»? Возьми третий.
— Не в руках же его нести! — возразил Ганин.
— Наблюдают усердно, — сказал второй. — Заподозрили? — Он говорил о людях в вертолете. Из открытой дверцы выглядывали уже двое.
— Представления не имею, — пожал плечами Ганин.
— Действуй «посредником» прямо из кармана. Нити выведи!..
Ганин сказал:
— Слушаю, Линия шесть! — откозырял и строевым шагом двинулся к вертолету, к лесенке, спущенной с борта на землю.
А в вертолете произошло свое движение. Один наблюдатель стал смотреть вверх, а второй скрылся, и вместо него появился новый — без кителя и с пистолетом в руке.
Федор выругался. Седой тоже. Человек с пистолетом высунулся из дверцы и крикнул:
— Полковник Ганин! На месте!
Полковник остановился.
— Прошу доложить их ответ, товарищ полковник.
— Требуют девяносто минут на эвакуацию, — нетерпеливо сказал Ганин. — В чем дело, капитан?
— Вам приказано оставаться здесь. Проследить за эвакуацией, — торопливо проговорил капитан и дверцу захлопнул.
Взвыли винты. С полковника Ганина сдуло фуражку, вертолет прыгнул вверх, и сейчас же экран погас. Федор злобно сплюнул. И они с Линией уставились друг на друга. Потом одинаковым жестом выплюнули «микрофоны» в ладони. Я отошел — на всякий случай.
— Что скажете? — выдохнул седой.
— Один-ноль в их пользу, — топнул ногой гитарист. — Слушай, Линия, так же не бывает! Не бывает! Предположим, Портнов сообщил насчет пересадок Мыслящих. Еще о чем-то…
— И о засылке резидента с «посредниками»?