Мы тогда милиционеру подтверждаем. Да, мол, действительно, хорошо знаем этого гражданина по совместному ожиданию рейса. Он из отпуска движется, так как уже неделю спрашивает у кассиров – по-прежнему ли входит в стоимость авиабилета курица?
– Ладно, – говорит милиционер, – тогда снимайте пальто и проходите ещё раз, если за вас люди поручились.
Двадцать первый уже в костюме лезет в подкову. Подкова звенит.
– Так, – радостно говорит милиционер, – будем с вами работать. Будем выявлять металл.
Через полтора часа гражданин прошёл через подкову двадцать шесть раз и к двадцать седьмому на нём остались носки и, извините, пляжные плавки цвета морской волны.
– Снимите, – говорит милиционер, утирая со лба пот. – Да нет же, только носки.
Двадцать первый на босу ногу помещается в подкову. Она звенит.
Тогда милиционер твёрдым шагом идёт к телефону и звонит домой.
– Люся! – говорит он строго. – Я сегодня сильно задержусь. Такая у нас работа.
Он возвращается на пост, с любопытством глядя на плавки цвета морской волны, говорит:
– Ну, что будем делать дальше?
Пассажиры заволновались, женщины начали пробираться к выходу, а сам двадцать первый покрылся гусиной кожей.
Тогда кто-то из очереди, видать нервный, кричит:
– Да мы что тут все, железные, что ли? Давай, не тяни!
– Ребята, – вздрагивает двадцать первый. – Товарищ сержант! Я горячо поддерживаю идею обеспечения безопасности полётов, но давайте проверим и подкову. Мне уже самому интересно – чего она звенит…
– Хорошо, – соглашается сержант и куда-то уходит.
Через час он возвращается посвежевший и говорит:
– Начальство дало добро. Сегодня же прибудет аварийная группа ремонта.
На следующий день действительно приехала группа. К обеду подкову разобрали, промыли спиртом и к вечеру собрали.
– Пашет, как часы! – заключил старший ремонтник. – Подпишите вот здесь, что на промывку ушло шесть литров спирта.
Сержант поморщился, но подписал.
– Ну, я опять пошёл? – спросил двадцать первый с надеждой.
Сержант заткнул уши, вздохнул и сказал:
– С богом!
Подкова зазвенела громче, чем раньше. Видно, спирт помог.
– Так, сказал сержант и, как был весь в железе, вошёл в подкову и там замер. Подкова молчала.
– Правильно, своих она не трогает, – сказали из чуть живой очереди.
Сержант надолго задумался. Потом начистил до блеска сапоги и куда-то ушёл. Через час он вернулся с гражданином повышенной солидности.
– Начальник отдела перевозок! – зашептали пассажиры с двухнедельным стажем ожидания. – Сейчас он лично разберётся!
– Так, товарищи! – сказал начальник отдела перевозок. – По инструкции мы граждан без верхней одежды к полётам не допускаем. Я снимаю вас с рейса, можете одеваться.
Двадцать первый рухнул на колени.
– Друзья, – сказал он каким-то внутренним голосом. – Вот хоть на части меня режьте – я чист перед Аэрофлотом!
– Это мы уже много раз слышали, – отрезал начальник.
– Давайте не будем пока резать, – предложили из очереди. – Давайте мы его под рентген сунем. Может, он чего железное съел и не помнит.
– Это идея! – согласился сержант.
Двадцать первый принял форму чемодана и залёг в аппарат.
– Ноги и руки не входят! – констатировал оператор на досмотре. – А внутри у него ничего, кроме язвы желудка, не вижу.
– Всё! – сказал начальник торжественно. – Мы и так из-за вас аэропорт на трое суток закрыли. Некоторые пассажиры начали волноваться. Идите, откуда пришли. Перестанете звенеть – тогда милости просим.
– Я не выживу, – сказал двадцать первый и заплакал. – У меня после отпуска осталось всего полтора рубля, и те – мелочь. Сами посчитайте, если не верите.
И он разжал онемевший кулак. На ладони лежала жёлтая горсть монет.
– Так вот что звенит, – сказал сержант и, нарушая инструкцию, закурил. – Сейчас я вас арестую!
– Не имеете права! – внезапно обнаглел двадцать первый. – Был приказ вынуть металл из карманов, я честно вынул. Но оставить последние деньги без присмотра… Нет, я не могу.
– Пассажир всегда прав, – сказал начальник. – А жаль. И ушел.
А ещё через день мы все благополучно прошли через подкову и улетели.
И вы, гражданин, летайте самолётами Аэрофлота. Это быстро, выгодно и, главное, надёжно.