В сериале мужчины наделяются физическим величием, причем не только в прямом, но и в переносном смысле: им приписывается холодность, отдаленность, инопланетность и пугающая запре-дельность. Это впечатление усиливается за счет изображения женщин в виде городских потребительниц. Героини «Секса в большом городе» созданы по образу и подобию женщин девятнадцатого века: Городской Женщины и Новой Женщины, что дополняет и отражает идею парада уродцев, столь популярного развлечения того времени. Образ женщин-рьяных потребительниц как раз дополняет образ мужчин-уродливых объектов.
Наделяя героинь потребительской способностью и традиционно мужским оценивающим взглядом, сериал обращается к дискуссии о роли женщин, сексуальности и коммерции, которую ведут культурологи с конца девятнадцатого века. Как пишет Джанет Штайгер,
«В конце девятнадцатого века американцы знакомятся с культурными различиями, женщины опровергают и ставят под сомнение общепринятые нормы сексуального и полового поведения, а наука пытается отделить факты о сексуальности от мифов. Медики и социологи ставят перед собой задачу изучить женское сексуальное поведение… Лоренс Биркен, автор исследования по сексологии и теории сексуальности, считает, что столь бурный интерес к сексуальности в двадцатом веке — результат перехода к культуре потребления. Безусловно, наука сексология и понимание того, что женщины имеют собственные желания, помогли укреплению образа женщин как потребительниц с разнообразными вкусовыми предпочтениями».
В этом смысле дерзкие героини из «Секса в большом городе» представляют собой очередную реинкарнацию Новой Женщины на стыке двадцатого и двадцать первого веков. Словно сто лет назад они так же яростно отстаивают свое право на потребление всего того, что приглянулось их скопофилическому взгляду. Однако героини — не просто Новые Женщины, но и Городские Жительницы, ожившие в сериале фигуры конца девятнадцатого века. Как пишет Робин Вуд, «Городская Жительница напоминает графа Дракулу. Она обладает не поддающейся определению силой, перед которой невозможно устоять. Перед ней мужчины могут лишь беспомощно пасть ниц». «Секс в большом городе» представляет нескончаемую череду таких мужчин, которые беспомощно падают ниц под беспощадным пристальным взглядом героинь сериала. Эта особенность и делает сериал радикальным: «Секс в большом городе» открыто оспаривает тот факт, что «социальная среда не требует от женщин искренне желать мужчин, они всего лишь обязаны демонстрировать, инсценировать подчинение им», как формулирует мысль Стэнли Кавелл. В этом смысле «Секс в большом городе» восполняет функцию независимого женского агентства, которое поддерживает надежды и достижения Новых Женщин. Такие женщины были бы настоящими героинями-феминистками в соответствии с капиталистическим диктатом и по крайней мере имели бы возможность беспрепятственно приобретать то, что радует их взгляд.
Только неизбежная постоянно проявляющаяся уродливость мужчин помогает смягчить радикализм этой истории. Зрители уже готовы поверить, что женщины выбирают потенциальных сексуальных партнеров, руководствуясь свободой действий, заботой о себе и собственными вкусовыми предпочтениями, а не отчаянием, но постоянно выплывающее наружу уродство мужчин подтверждает основополагающие мифы о сущности городских жительниц. Они — вампиры-дьяволицы, способные вывести на чистую воду даже лучших представителей арийской расы, мужчин без внешних изъянов с безупречными осанкой и телосложением, опустошив их и обнажив все уродства. Более того, такой подход подразумевает еще одну тревожащую деталь. Хотя современные женщины-потребительницы наделены способностью просматривать товар и оценивать его, приобретать и возвращать обратно, сегодня товары мужского происхождения в целом постепенно разлагаются. Поэтому новоприобретенная покупательская способность женщин находит применение лишь в копании в овощном отделе и перебирании неспелых снаружи, но испорченных внутри овощей мужского пола.