И да. Просто отвратительно. Именно так я могу охарактеризовать происходящее тут сейчас действо. Один светлый лучик во всем этом мраке это Колин, который разыграл просто мастерскую истерику. Как это ни удивительно, но на него отвлеклись и я без затей, буквально приклеил плиту тайника с оружием к основе, а покрытие наоборот отклеил и кинул туда пару сотен фунтов, кои позаимствовал из кошелька Роберта. Мы перед налетом спецслужб собирались серьезно тратиться и он имел с собою приличную сумму наличными.
К великому горю излишне хамоватых агентов, которые вели себя не как добропорядочные бобби, а как натуральные оккупанты, ничего стоящего из многочисленных тайников не выудили. Ну, разве что потрепанную пачку журналов с фотографиями дам пониженной социальной ответственности, да те самые папиросы, которые смолил отец, когда у нас в гостях был мастер палочек.
И всё бы ничего, но эти незваные гости и в самом деле перегибали палку. И если брат выложился во время своего представления и теперь без затей дрых, забив на любые потуги взрослых, то у меня такой фокус не прошел. Во-первых, Колин явно умел проворачивать подобные номера, а во-вторых я изначально излишне спокойно отнесся к происходящему. Мне, откровенно говоря, не поверят.
— Ты должно быть Деннис? — прервал мои размышления мужчина средних лет с легкой сединой на висках. — Я агент английского филиала КоКом Фредерик Доу и у меня к тебе ряд вопросов, на которые придется ответить.
— Мистер Доу, — с сомнением посмотрев на мужчину, уточнил: — Вы в курсе, что мне еще даже одиннадцати лет не исполнилось? Вы не можете задавать мне вопросы без присутствия моего отца или уполномоченного служащего.
— Мистер Тернер как раз здесь для этого, — улыбнувшись, заявил мой собеседник, но вот судя по глазам, срать он на наши законы хотел.
Судя по его произношению, это даже не англичанин. Уж в произношениях и диалектах я теперь очень хорошо разбираюсь. Отец всё лето дрючил на эту тему. Мы же на севере британских островов проживаем, и говорят тут не так, как говорил я, когда попал сюда. От меня оксфордским словарем за милю перло, а это признак или иностранца, или диктора.
— Уполномоченным сотрудником короны по вопросам несовершеннолетних граждан по нашему графству является Тереза Хайнсберг. Мистер Тернер не похож на миссис Хайнсберг и её подчиненных.
Очнувшись, обнаружил звон в голове и тупую боль в солнечном сплетении. Дыхание было учащенное поверхностное и сопровождалось весьма характерными болями. Не надо было быть гением, чтобы понять, куда меня приложили. Тут в другом вопрос. Зачем бить несовершеннолетнего, тем более такого мелкого? И второй вопрос, почему вышел этот, второй и зачем оставил меня один на один с этим психом?
— Агентство выше локальных законов, сопляк, поэтому тебе стоит начать говорить то, что я хочу услышать.
— И что вы хотите услышать?
— Какой-то ты слишком спокойный, — прищурился мужчина. — Впрочем, не важно. Мне нужны доказательства виновности твоего отца.
— Виновности в чем? — не понял я.
— Виновности в продаже запрещенных технологий врагу. Но подойдут и любые другие преступления.
— А если ничего компрометирующего я не знаю?
— Тогда, вместо того, чтобы остаться с матерью, ты попадешь в самый зачуханный приют.
— Вот как, — просипел я, сев обратно на стул. — Скажите, какое отношение ваши действия имеют к министерству магии и напавшим на нас оборотням?
— Что?! — натуральным образом опешил агент.
— Вам знакома такая школа как «Хогвартс» или документ под названием «Статут о секретности»?
— Нет на оба вопроса, — подобрался мужчина.
Я прикрыл глаза, выровнял дыхание и, как делал это тысячи раз во время тренировок, «зачерпнул» немного электромагнитной энергии из ближайшего резонатора, трансформировал её под текущие нужды и высвободил её в районе головы агента. Паразитное свечение осветило его волосы, а он как-то неестественно обмяк и завалился набок. Словно кукла, из которой вынули батарейки.
— Обидеть ребенка может каждый… — пробормотал себе под нос, стараясь абстрагироваться от только что совершенного убийства, но получалось из рук вон плохо. Откровенно говоря, потряхивало, поэтому пришлось сделать пару-тройку глубоких вдохов через боль в груди, перед тем как я смог прокричать: