Я посасываю ее сквозь трусики, чувствую, как дрожат ее бедра по обе стороны от моей головы. Ханна руками хватается сначала за мои плечи, затем за волосы, и, наконец, сжимает покрывало.
Это белое стеганое одеяло — смелый выбор для студента, у которого нет стиральной машины, — окруженное белыми подушками и белыми занавесками, и, несмотря на то, что ее ноги раздвинуты, Ханна выглядит безмятежно, лежа там.
— Не хочу оральный секс, — скулит она. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня.
Я качаю головой, продолжая ласкать ее через нейлон нижнего белья. Зацепляю шелковистый конец указательным пальцем и оттягиваю трусики в сторону. Облизываю ее щелку, вверх и вниз посередине, просовывая язык внутрь.
— Пожалуйста.
Еще одна дрожь.
— Рекс, пожалуйста. Пожалуйста.
Нахожу ртом ее клитор. Поклоняюсь ему. Облизываю. Посасываю. Кружу по нему языком.
Я стону в нее, от вибрации ее бедра снова дергаются.
— Пожалуйста, пожалуйста, просто остановись и трахни меня, Рекс. Умоляю.
Умоляет? Это привлекает мое внимание, я делаю паузу, мой член в боксерах пульсирует. Я буквально чувствую, как кровь пульсирует в моих венах, покидая мою голову и направляясь прямо к моему члену.
Это действительно больно.
Но это ноющая боль приятна…
Ханна не перестает просить. Умоляет меня еще раз, прежде чем приподнимает голову над матрасом, чтобы наблюдать за мной, прикусив зубами нижнюю губу. Челюсти сжаты, ноздри раздуваются.
Похоже, ей тоже невмоготу.
— Хочешь, чтобы я трахнул тебя? — Это чертово чудо, что я могу произносить слова, в моей голове нет функционирующих мозговых клеток.
— Да. — Девушка в отчаянии, я слышу это в ее голосе. И, честно говоря, мой член такой твердый, что сдаться и дать ей то, что она хочет, вместо того, чтобы заставить кончить ртом, не составит труда.
«Презерватив, презерватив, презерватив», — начинает кричать мой мозг. — «Презерватив. Где он?»
Я мог или не мог бросить его в свой бумажник несколько недель назад.
«Да, да, я знаю, что, блядь, не должен был этого делать, но сделал, и у меня он один, так что перестань осуждать меня».
Я отрываю свой рот от киски Ханны, губы влажные. Двигаюсь по кровати, тянусь к своим потертым джинсам, роюсь в карманах в поисках бумажника. Трясущимися руками открываю его и достаю квадратик из фольги.
Бросаю джинсы обратно на пол.
За то время, что мне потребовалось на это, Ханна сняла лифчик, и я уставился на ее грудь. Вид ее, лежащей на своих белых покрывалах, совершенно обнаженной, восхитителен. Идеальные сиськи. Мокрая вагина. Гладкая, румяная кожа.
Ее руки поднимаются за голову, и девушка потягивается, пока я срываю с себя боксеры.
— Успокойся, или ты долго не протянешь, — удается ей поддразнить.
Верно. Нужно успокоиться.
Ей легко говорить. У меня не было секса целую гребаную жизнь. Я мог бы пересчитать по пальцам одной руки, сколько партнеров у меня было — хотя и не из-за недостатка стараний.
Просто, с моей репутацией до того, как я бросил учебу, девушки не ломились в мою дверь, даже когда я тусовался с борцами, одними из самых популярных парней в кампусе.
Это не имело значения — никто не хотел трахаться с менеджером команды. Они хотели трахнуть игроков.
Слабак. Зануда. Придурок.
Вот что они видели во мне, стоящим рядом с большими парнями. Итак, мой член оставался сухим и в штанах.
Но Ханна хочет меня.
Ханна прекрасна.
Забавная. Умная. Заинтересованная.
Ее колени раздвигаются, взгляд скользит по моему члену, когда я надеваю презерватив. Я в нетерпении разрывал пакетик, поэтому молюсь, чтобы латекс не порвался, и поднимаюсь по ее телу, целуя ее кожу по пути.
— М-м-м. — Она скользит пальцами по моим волосам, губы воссоединяются с моими, когда наши лица встречаются. — Ты так хорошо чувствуешься.
Девушка скользит рукой по моей спине, по моей заднице. Ласкает мои бедра, замедляя движение, когда я ртом захватываю изгиб, соединяющий ее шею и плечо.
— М-м-м, верно подмечено, — шепчу я, выстраивая наши тела в линию. Щупаю вокруг в поисках подходящего отверстия, в которое можно вставить свой член.
Ханна вздрагивает, когда я толкаю.
— Не туда.
Она направляет меня, пока я не оказываюсь дома, погружаясь в нее. Глубоко.
Глубже.
— О боже... — Мы оба стонем.
Я молча толкаюсь, входя и выходя из ее жаркого лона. Мы молча целуемся. Про себя я надеюсь, что Ханна, блядь, все еще захочет увидеть меня утром.
ГЛАВА 6
ХАННА
Было ли у меня намерение заняться сексом с Рексом Гандерсоном при нашей первой личной встрече? Нет. Но он не должен был быть таким забавным, милым и чертовски очаровательным.
Он не в моем вкусе, он не в моем вкусе…
Я не была пьяна. Как и Рекс. И, возможно, он все-таки в моем вкусе.
Иначе, почему же я переспала с ним?! Что заставило меня забраться в постель к этому парню? Вернее, что заставило меня пригласить его в мой дом?
Голос моей бабушки эхом отдается в моем мозгу — ее многочисленные лекции о приличиях и добродетели (которые я все игнорировала) — громко кричат в моем мозгу: «Зачем молодому человеку покупать корову, Ханна Бет Питерсон, когда ты раздаешь молоко бесплатно? Держи ноги сомкнутыми, если хочешь найти достойного воздыхателя».
— Прежде всего, бабушка, — сказала я тогда. — Никто больше не называет их воздыхателями. Во-вторых, в наши дни все занимаются добрачным сексом. Это не так, как когда вы с дедушкой были молоды. Люди из вашего поколения не трахались до того, как женились. Но мама рассказала мне о том, как ты сушила марихуану в духовке, когда она была моложе, так что ты не можешь сказать мне, что была девственницей, когда выходила замуж за дедушку.
Я была таким умником, что удивляюсь, как мне не надрали задницу. Бабушка ненамного старше моей матери, может быть, на девятнадцать лет, так что это почти как две мамы, которые ворчат на меня, когда я делаю что-то глупое.
Все чертово время.
У меня было больше неприятностей, чем когда-либо было у моего старшего брата Джастина. Он всегда лучше следовал правилам, не ставил под сомнение авторитет и держал рот на замке, чтобы избежать конфликта.
Я? Я всегда была той, кто «начал это».
Что ж. Я устала быть девушкой, которая спорит с парнем только для того, чтобы привлечь его внимание — очень похоже на маленького мальчика на детской площадке, который дергает маленькую девочку за косички, потому что она ему нравится.
Дразнить кого-то и вести себя как придурок, потому что он тебе нравится? Такой идиотский ход.
Я смотрю в потолок своей спальни, снова в штанах для йоги и рубашке, после того, как проводила Рекса до двери, а затем вернулась прямо в свою комнату, плюхнулась на кровать, на которой занималась сексом несколько часов назад.
Место между моих ног, где Рекс Гандерсон заставил меня кончить — дважды — все еще покалывает. Каждый нерв в моем теле чувствителен. Восприимчив.
Я никогда не чувствовала себя так после случайного секса.
Никогда не лежала, размышляя об этом.
Был ли это просто случайный секс? Или это было что-то большее?
Переворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть в окно на крошечный белый домик рядом с нашим грязно-желтым маленьким домиком. Опускаю руку на пустое место, которое тело Рекса когда-то занимало рядом со мной.
Я скучаю по нему?
Он не в моем вкусе, он не в моем вкусе...
— Продолжай говорить себе это, Ханна, — бормочу я, ненавидя эту привычку говорить с собой вслух. Блин, звучу как чокнутая. — Возможно, вчера он был не в твоем вкусе, но сегодня определенно в твоем.