— Это… — выдыхает он между делом, — страстный поцелуй.
И не отрываясь от губ, накрывает меня своим телом. Его близость будоражит, чувства усиливаются, и я трепещу в предвкушении чего-то нового, но разгорающегося во мне на уровне инстинктов. Это куда лучше, чем просто фантазировать о Тео в постели. Удовольствие острее, ярче, реальнее. Когда Раник наконец отстраняется, мои губы горячо пульсируют. Он жадно окидывает меня взглядом, его золотисто-зеленые глаза заволакивает дымкой, совсем как у того парня в клубе. Только у Раника это в тысячу раз напряженнее, опаснее и отдает жгучим желанием. Он наклоняется, но дарит ожидаемый поцелуй, а утыкается лицом мне в шею и вдыхает мой запах. Не удержавшись, я начинаю хихикать.
— Прошу прощения, мистер Мейсон, но это тоже часть урока?
— Извини, просто ты пахнешь, как я. Моим шампунем.
— И тебе нравится это, потому что ты — нарцисс? — подшучиваю я.
— Мне это нравится, потому что… — Раник блаженно выдыхает мне в ухо, — мысль о том, что на тебе останется мой запах…
Он обрывает фразу на полуслове и, резко скатившись с меня, садится. Затем прочищает горло и взволнованно встает с кровати. Эта внезапная перемена в нем — от непринужденной легкости до скованности и напряжения — выглядит странной и неестественной. Словно вымученной.
— На сегодня все, — сдавленно произносит Раник. — Ты только что испытала невинный поцелуй, поцелуй парочки и страстный поцелуй. Вот и вся разница между ними. Урок окончен. Давай я отвезу тебя домой.
Я почему-то ощущаю острый укол разочарования, но быстренько подавляю его и встряхиваюсь. Сейчас не время отвлекаться и отдаваться сантиментам. По дороге к машине Раника я бережно укладываю в памяти новоприобретенный опыт.
— Когда мне поцеловать Тео? — спрашиваю я, когда мы выезжаем с парковки. — Или надо ждать, пока он сам меня поцелует?
— А чего хочешь ты? — отвечает Раник вопросом на вопрос. — Большинство девушек мечтают, чтобы парни целовали первыми.
— Мне плевать, кто сделает это первым, лишь бы меня поцеловали.
Раник звонко смеется.
— Практична, как всегда. — Затем искоса поглядывает на меня. — Так тебе теперь нравится целоваться или как?
— Да. Это очень увлекательно и весело. Хотелось бы повторить. И как можно скорее.
— Ты всегда можешь позвонить мне. Будем считать это дополнительными занятиями или типа того. Дополнительными заданиями для улучшения оценки.
Когда мы подъезжаем к общежитию, Раник помогает мне вылезти из машины.
— Что ж, я закину тебе домашку в ближайшие дни. Тогда скоро увидимся?
— Да. Спасибо тебе за все. За завтрак, уроки…
И за поцелуй. Точнее множество поцелуев. За столько прекрасных поцелуев.
Но вслух я этого не произношу. Между нами повисает странная напряженная тишина. Раник засовывает руки в карманы и криво улыбается.
— Пф, пустяки. Я просто выполняю свою учительскую работу, так ведь?
Киваю в ответ, и он уходит. Но уже вскоре — шагов в пяти от ближайшего дерева — к нему подбегает девушка с короткими темно-рыжими волосами и, хихикая, виснет у него на руке. Он шлепает ее по заднице, отчего она смеется только громче. В глубине души у меня разгорается незнакомая ярость, но я подавляю ее. Раник — это прежде всего Раник, а уже потом мой учитель. Он всегда будет плейбоем. Если мы сегодня поцеловались, это вовсе не значит, что теперь он мой парень. От этой мысли меня пробирает на смех. Раник? Чей-то парень? Да никогда в жизни. Может, любовник или друг с привилегиями. Но точно не постоянный парень. Постоянный парень и Раник — это два противоположных понятия.
И все же, хоть я и осознаю, что он мне ничем не обязан, злость во мне не утихает. Рассеивается она, только когда я захожу в библиотеку и вижу Тео. Он изучает геометрическую акустику за столом, выражение на его красивом лице такое серьезное. И под шепот сердца в моей голове тут же зарождаются фантазии: Тео целует меня, как Раник. Я со своим учебником взволнованно усаживаюсь напротив и бормочу:
— Привет.
Тео поднимает голову и улыбается.
— Как дела, Элис? Милая… смена стиля.
Я смотрю на свою футболку с черепом и рваные джинсовые шорты и заливаюсь краской.
— Подруга одолжила. На время.
— О боже, что это?
Он указывает на мои забинтованные руки, и я смущенно пожимаю плечами.
— Я упала и содрала кожу.
На его лице вспыхивает тревога.