Но куда там! Щенок, по-видимому, уже успел отдохнуть, и вновь был полон сил.
– Да, что ж мне с тобой делать?! – через некоторое время уже чуть не плача от беспомощности и досады, поинтересовалась она у своего любвеобильного и не в меру игривого трёхголового щенка.
И тут недалеко от неё упал мяч. Который в ту же секунду был погребен под пускающей мыльные пузыри тушей. Вслед за чем, в другой конец комнаты полетел ещё один мяч. И туда же, разумеется, тут же понесся также и, заливающийся трехголосым радостным лаем, сопровождаемый роем радужных пузырей, воображающий себя щенком, цербер.
На шифоньер из цельного дуба Пандора вот уже как несколько минут косилась со страстною надеждою. Шифоньер, однако, был явно не рыцарского склада характера и посему, невзирая на умоляющие девичьи взгляды, на выручку не спешил. Но Пандора была не из скромных девиц, а из наглых и дерзких. И посему, улучив минутку, нырнула внутрь шифоньера и поставила его перед фактом, что хочет он того или не хочет, а он теперь её спаситель-избавитель.
– И мой тоже! – объявил шифоньеру запыхавшийся Брам, нырнувший в шифоньер вслед за своей ученицей.
Шифоньер от такой невиданной наглости даже дара речи лишился, и посему только и смог – лишь неодобрительно проскрипеть в ответ.
– Как скоро он рассеется? – переведя дыхание, таким тихим шепотом, что Пандора скорее догадалась, что именно его интересует, чем услышала, спросил Брам.
Его ученица тяжело вздохнула.
– Я не знаю… – виновато пролепетала она на выдохе то, о чём её учитель догадался ещё по вздоху.
– Не знаешь? – возмутился было дракон. Однако тут он вспомнил, с кем имеет дело, и удивление сменилось раздраженным пониманием. – Ну, конечно же, ты не знаешь!
При этом зол он был не столько на ученицу, сколько на себя. Он ведь подозревал, что что-то подобное может случиться и всё же понадеялся на авось пронесет. Нет, ну что ему стоило, засадить Пандору за чтение, например, старшей Эдды[14], чтобы она, так сказать, получила более исчерпывающее впечатление о том, с чем именно ей предстоит столкнуться, когда они отправятся в Нифльхейм и Хельхейм. Ничего не стоило, понимал он.
«Но уже что сделано, то сделано», – сделал мысленный вывод Брам и тяжело вздохнул.
– Раз, два, три, четыре, пять, Ора, я иду тебя искать! – между тем сообщил тоненький голосок головы-сына.
– И я! – поддержала голова-мама.
– И я! – не стала отставать от коллектива и голова-папа.
– Я и сама не знаю, как так получилось… Я помнила, что нужно задать время, но потом увлеклась и забыла, – виновато объяснила девушка. – Но это первый и последний раз, в следующий раз я уже точно не…
– До следующего раза ещё дожить нужно! – сварливо огрызнулся дракон.
Пандора фыркнула и рассмеялась.
– Не-не-не! Ты неправильно понял! Он просто игривый, а не…
– Ага такой просто игривый, что просто загоняет насмерть и не заметит! – разражено прокомментировал её учитель.
– Загоняет насмерть… Вот цербер! И чччто…жжже… т-ттеперь де-делать? – оценив данную перспективу, как вполне реалистичную, Пандора даже заикаться начала от волнения. И тут её осенило. – Но разве ты не можешь его рассеять? Ты же Великий!
– Угум, Великий, – согласился дракон. – Но не всесильный! У тебя ж сила есть, ума не надо! И поэтому твои творения – попробуй развоплоти! Кроме того, я плохо соображаю на бегу и ещё хуже, когда меня вылизывает и душит в объятиях громадная трёхголовая псина, – недовольно проворчал он. – Так что, сама будешь развоплощать! Давай, начинай!
– Что начинать? Развоплощать? Но я же не умею! – оторопело воскликнула горе-ученица.
– Тссс! – шикнул на неё дракон. – Рассказывать начинай, как именно ты его создавала, какие способности заложила, о чём думала в момент его создания. Для того, чтобы сплести развеивающее заклинание важна каждая самая мелкая деталь, – объяснил он.
Пандора кивнула и открыла было рот, чтобы начать рассказывать, как из-за двери донеслось.
– А я уже нашла! – хвастливо пробасила голова-папа и боднула головой шкаф.
Шкаф затрясся и возмущенно заскрипел.
– И я! – радостно вторила ей голова-мама и поскребла дверь шкафа лапой.
– Мы тебя нашли, Ора, выходи! – соригинальничала голова-сын.
– Выходи, Ора! – пробасили хором голова-папа и голова-мама и дружно боднули шкаф с такой силой, что он на сей раз он не просто затрясся, а запрыгал на месте.
– Выходи! – потребовал Брам.
– Выходи! – вторила ему голова-сын.
– Ага, сейчас! С какой такой радости? – возмутилась Пандора.
– Потому что мы тебя нашли! – объяснили ей хором все три головы Цербера.
– Ага, потому что они тебя нашли, а меня ещё нет! А я не хочу, чтобы и меня нашли! А ещё потому, что не могу я думать в таких условиях, – объяснил Брам. – И потому что если он ещё раз боднёт шкаф, он не выдержит!
– Выходи! – на сей раз потребовали все три головы хором и столь же дружно боднули шкаф.
Поняв, что шкаф и в самом деле долго игривости её питомца не выдержит, Пандора тяжело вздохнула, и согласилась принести себя в жертву!
И жертва её была оценена: именно в этот момент подоспела помощь…
[1] Гекатонхейры в древнегреческой мифологии – сторукие пятидесятиголовые великаны, сыновья Урана (неба) и Геи (земли).
[2] Сестры-горгоны Эвриала, Сфено и Медуза – в древнегреческой мифологии змееволосые чудовища, дочери морского божества Форкия и его сестры Кето.
[3] Тифон – существо с сотней драконьих голов, туловищем, подобным человеческому, покрытым оперением, вместо ног у чудовища были змеиные кольца. Древние греки связывали с его движениями и извергаемым им пламенем землетрясения и вулканические выбросы.
[4] Орф – персонаж древнегреческой мифологии, чудовищный двуглавый пёс, порождение Тифона и Ехидны, брат Цербера и других чудовищ. Является отцом Сфинкса, Немейского льва и старшим братом Цербера и Лернейской гидры.
[5] Лернейская гидра – в древнегреческой мифологии змееподобное многоголовое чудовище, порождение Ехидны и Тифона, которое опустошало область Лерны. Была убита Гераклом. По разным версиям у гидры было то ли 7, то ли 9, то ли 50, то ли даже 100 голов.
[6] Стимфалийские птицы – в древнегреческой мифологии вскормленные Аресом хищные птицы. Имели медные клювы, крылья и когти. Они нападали как на людей, так и на животных. Самым грозным их оружием были перья, которые птицы сыпали на землю как стрелы.
[7] Немейский лев – в древнегреческой мифологии лев чудовищной величины с невероятно твёрдой шкурой, отчего её не брало ни одно оружие. Опустошал окрестности городов Немея, Клеоны и Бембина. Убийство немейского льва стало первым из подвигов Геракла.
[8] Керинейская лань – в древнегреческой мифологии священная лань Артемиды с золотыми рогами и медными копытами.
[9] Эриманфский кабан – в древнегреческой мифологии огромный кабан, живший на горе Эриманфе и опустошавший окрестности города Псофиды в Аркадии на горе Лампея. Пятый подвиг Геракла.
[10] Пифон – в древнегреческой мифологии громадный змей, охранявший вход в Дельфийское прорицалище, он был столь громадным, что был способен семь раз обвить собою Дельфы. Сын Геи.
[11] Лета – персонификация реки забвения, одной из пяти рек царства Аида. Дочь Океана и Эриды. Сестра Метиды по отцу. По прибытии в подземное царство умершие пили из этой реки и получали забвение всего прошедшего. И, наоборот, те, которые отправлялись обратно на землю, должны были ещё раз испить её воды.
[12] Меццо-сопрано – женский певческий голос характерным признаком этого типа голоса является насыщенность, полнота его звучания в «середине» и мягкость, объёмность звучания низких (грудных) нот.
[13] Дискант – самый высокий детский певческий голос, а также исполняемая им партия (в хоре либо соло). Диапазон от «до» первой октавы до «ля» второй. Дискант до XVIII века исполнялся певцами-кастратами и тенорами-фальцетистами, заменявшими детские голоса.