При этих его словах глаза Ганимеда подозрительно сузились.
– Именно, – мрачно подтвердил он. – Именно на это и был расчет, – убежденно добавил он.
– Какой расчёт? Ты о чём? – недоуменно посмотрел на него Ингвэ.
– О том, что я никогда не слышал, чтобы тех, кого зачаровали своим пением сирены, нельзя было разбудить. Насколько я знаю, все их жертвы сразу же приходили в себя, едва только по тем или другим причинами переставали слышать их голос.
Ингвэ понимающе хмыкнул и задумчиво протянул:
– Во-оооот ты о чём. Хммм… Если я правильно тебя понимаю, ты намекаешь на то, что некто специально озаботился тем, чтобы, чтобы происшествие с фантомами не удалось замять одним днём?
Ганимед кивнул.
– Ты правильно меня понимаешь. С той лишь разницей, что я не намекаю, а совершенно уверен в том, что об этой четверке позаботились отдельно.
Ингвэ снова понимающе хмыкнул, повернулся к начальнику управления по борьбе с магическими злоупотреблениями, однако сказать ничего не успел, поскольку тот его опередил.
– Круглосуточная охрана, полное обследование и тщательное расследование, – с усмешкой предположил он.
Ингвэ кивнул и снова открыл было рот…
– И как можно скорей! – в очередной раз снял слова с его языка давний друг.
– Ха! Нет, не угадал! – не удержавшись от озорной улыбки, тоном забияки парировал Ингвэ. – Хотя, само собой, и это тоже! Однако, в данный момент, – на этих словах он помрачнел и тон его снова стал серьёзным, – меня гораздо больше заботит безопасность Пандоры. Сам понимаешь, если её подставили один раз, могут подставить и ещё раз. Или что ещё хуже, ей могут причинить вред. Не то, что я не доверяю твоим людям… Но практически для всех в Юсальфхейме она – опасная чужачка, чью магию они не понимают и потому боятся.
Поняв, к чему клонит друг, Стайлз виновато потупился и отрицательно покачал головой.
– Ингвэ, прости… – тяжело вхдохнул он. – Но даже ради тебя, я не могу позволить твоей гостье продолжать разгуливать на свободе. Ты сам только что сказал, что практически все в Юсальфхейме считают её опасной. Я не могу… – покачал он снова головой. – Прости.
– Можешь, – кивнул Ингвэ. – Можешь, – убежденно повторил он и добавил: – если Пандора согласится надеть антимагический обруч.
– Обруч?! Ничего себе забота о безопасности! Тебе ли не знать, что даже гильотина гуманнее этой штуки! – не сумел сдержать возмущения начальник управления по борьбе с магическими злоупотреблениями.
– Ингвэ, что ещё за обруч?! – обеспокоился Ганимед. – Если эта штука настолько опасна, насколько он говорит, ни о каком обруче не может быть и речи!
Ингвэ в ответ на это закатил глаза к небу, и хотел было объяснить, что он имеет в виду, но его традиционно опередил Стайлз.
– Рад это слышать, – одобрительно кивнув, прокомментировал он, возмущение Ганимеда.
– О том, чтобы оставить Пандору под стражей, кстати, тоже! – давая понять, что он, отнюдь, не на стороне нового знакомого, мрачно парировал блондин.
– А это рад слышать я! – иронично заметил Ингвэ. – И ещё я был бы рад, если бы и меня тоже выслушали, прежде чем обвинять в садизме! Ну что, могу я рассчитывать на пару минут вашего беспристрастного внимания?
– Можешь, – дружным, слегка смущенным хором ответили ему.
– Благодарю, – с кривой усмешкой изрек Ингвэ. Вслед за чем, чуть ли не торжественно объявил: – Вы оба забыли о том, что в связи с невероятно высоким уровнем магического дара Пандоры, электрические сигналы, вырабатываемые её мозгом в десятки, а то и сотни раз мощнее электрических сигналов вырабатываемых, например, моим мозгом. И это при том, что я – далеко не последний маг в Юсальфхейме. Другими словами, мощность магического поля Пандоры такова, что она либо подчинит себе излучаемые обручем электромагнитные волны, либо спалит его электронную начинку к гармовой бабушке!
Ганимед был склонен согласиться с Ингвэ, но беспокойство всё же победило, и он уточнил:
– Ты уверен в этом на все сто процентов?
– Даже на тысячу! – убежденно заверил эльф. – На ментальное здоровье Пандоры и её магический дар антимагический обруч окажет примерно такое же воздействие, как и обычный ободок для волос или диадема.
Ганимед, однако, выдыхать с облегчением не спешил.
– И что мешает членам Конгресса, требующим немедленно взять Пандору под стражу, задуматься об этом же?
Ингвэ широко усмехнулся.
– Столь раздражающая тебя непоколебимая вера нас, эльфов, в превосходство наших технологий! Да, я сужу по себе! – всплеснув руками, признал он. – И именно поэтому я уверен, что никому из моих коллег конгрессменов даже в голову не придёт заподозрить в действиях Стайлза подвох.
– И откуда такая уверенность? – уточнил Ганимед, которому доводы эльфа не показались внушающими доверие.
– Оттуда, что я всегда отличился, по словам моих коллег-конгрессменов, совершенно неприемлемой широтой взглядов. Однако, даже моей широты взглядов не хватило на то, чтобы хоть на секунду предположить, что ты не преувеличиваешь, заявляя о том, что способности твоей подопечной весьма и весьма неординарны.
– Ты сомневался, потому что от тебя требовалось поверить мне на слово, а твои коллеги видели фантомов, которых она создала, – резонно заметил Ганимед.
– Они их не видели и, тем более, не имели возможности пощупать, они всего лишь слышали о них, – многозначительно поправил Ингвэ. – А слухи, они, как известно, такие ненадёжные! К тому же, и, это опять же всем известно, у страха глаза велики, да и стадный инстинкт тоже никто не отменял. Именно так, уверяю тебя, мои коллеги и предпочтут объяснить всем и самим себе события сегодняшнего дня. Хотя, пожалуй, правильнее сказать, не предпочтут, а у них просто даже мысли другой не возникнет.
– А как же деревья, которые повалил фантом Цербера? – выдвинул очередной контраргумент Ганимед. – Как они себе объяснят подобное поведение всего лишь иллюзии? Не тем же, что у бедных деревьев от страха стволы подкосились?!
– Представь себе, нет, – усмехнулся Ингвэ. – Они решат, что деревья пострадали из-за горе-магов, которые не поняв, что имеют дело с иллюзией попытались остановить монстра силовой волной. К слову, с небольшой поправкой, именно так оно и было!
– Может, «ПОЧТИ так оно и было», если уж с небольшой поправкой? – чисто из вредности, уточнил Ганимед, сделав многозначительное ударение на слове «почти».
– Пусть будет «почти так оно и было», – миролюбиво согласился эльф. – Ну так что, о мой строгий судья, ты одобряешь мой план или нет? – добавил он уже с явной иронией.
Ганимед тяжело вздохнул. И задал очередной вопрос. Однако на сей раз не Ингвэ, а начальнику управления магического контроля.
– Каким образом вы осуществляете контроль за теми, на ком надет обруч? Откуда вы знаете, носят ли они его постоянно или нет?
– В обруч вмонтированы датчики, способные улавливать и передавать электрические сигналы клеток головного мозга подсудимого, – объяснил Стайлз.
– То есть, осужденные на ношение обруча способны снять его в любой момент? – уточнил Ганимед.
Стайлз криво усмехнулся.
– В любой момент, как только им захочется погрузиться в кому, – с мрачной иронией ответил он. Вслед за чем объяснил: – При попытке несанкционированного снятия обруч сразу же испускает достаточный для того, чтобы отключить сознание эльфа электрический заряд.
Ганимед присвистнул.
– Надо же, какие вы гуманные ребята! – саркастически заметил он.
– Это ты зря, – обиделся Ингвэ. – К ношению обруча приговаривают только с согласия осужденных. И поверь мне на слово, все маги, которые выбирали обруч вместо заключения в антимагической камере, прекрасно знали, на что идут. К тому же, как я уже сказал, Пандоре ношение обруча не угрожает ровным счётом ничем.
– Мне бы твою уверенность, – проворчал Ганимед.
– Считаешь, что Ора будет в большей безопасности в антимагической камере среди враждебно настроенных к ней чужаков? – иронично изогнув бровь, язвительно поинтересовался Ингвэ.