Недоумевая, выполнила требуемое.
— Хорошо, — кивнул мужчина, изучив решение. — Скажи, как, по твоему, ответ «двенадцать» — верный?
На всякий случай быстро перепроверив, согласилась.
— А ответ «минус пять»?
— Тоже верный, — начиная догадываться, к чему ведёт консультант, поспешно добавила: — Но оба верны только для определённых условий и поэтому каждый в отдельности по отношению к данной задаче — неполон.
— А вместе?
— Вместе — тоже, потому что всего вариантов решений больше.
— Но ведь в чём-то каждый из ответов правильный, так?
— Да, — неуверенно потянула я.
— А теперь скажи, много ли ты в Тартаре видела однозначных решений? И единственно верных взглядов на какое-либо событие или оценку?
— Нет, большинство ситуаций сложные, и к проблеме обычно можно подойти по-разному. Поэтому тартарцы склонны к плюрализму мнений, способны смотреть на многое с разных точек зрения — только так складывается наиболее полная картина. Другой вопрос, что несмотря на возможность оценить событие с разных позиций, в конце концов тартарец останавливается на одной или нескольких, но на одном полюсе.
— Так почему ты, умственно отсталый рендер, не применяешь тот принцип, что сейчас так хорошо расписала, в жизни и на занятиях? — недовольно поинтересовался Фуньянь.
— Эээ… — неуверенно потянула я, пытаясь вспомнить, когда успела так отличиться.
Мне назначили разумологию. Разум… разумность? Погодите, так сейчас что, прозвучал намёк на то, что считать разум болезнью — очень однобокий взгляд? И то, что преподаватель соглашалась с моими выводами, вовсе не значит, что это единственный ответ?
— Ну вот, наконец-то о трусах забыла и начала попой работать, — одобрительно кивнул эрхел, когда я высказала мысль вслух. — Продолжим после того, как ты прочитаешь присланные материалы. Особое внимание обрати на выделенные места. А я пока прогуляюсь.
Некоторое время я в шоке смотрела вслед покинувшему аудиторию мужчине и пыталась сообразить, при чём тут вообще трусы и то, что пониже спины. Даже штаны на всякий случай поправила, но так и не додумалась. Потом отложила очередную загадку и засела читать.
Подборка оказалась странной, и сначала мне показалось, что темы она не касается вовсе. Мутации, изменения, которые позволяли животным, растениям или грибам выйти за рамки прежних ограничений. В большинстве своём, такие случаи приводили к бесконтрольному размножению популяции или вида до тех пор, пока он не сталкивался с новым неодолимым препятствием. Неважно, нехваткой пищи, неподходящими условиями или чем-то ещё, факт оставался фактом — до следующего ограничения мутанты процветали, зачастую превращаясь в настоящее бедствие для окружающих. Кроме таких случаев, Фуньянь прислал другие. Тоже про эволюцию, но ту её часть, которая позволила что-то потерявшим существам освоить это заново. Как, например, предки дельфинов смогли вернуться в воду и вполне качественно в ней существовать. Чаще всего на начальной стадии такие мутанты проигрывали исконным обитателям систем… но только до определённого момента.
Прочитанное заставило серьёзно задуматься. Если посмотреть с другой стороны, то картина-то получается совсем иной. Допустим, у будущих «разумных» что-то там пропало и образовалось что-то новое. И это новое позволило людям выйти за рамки прежних ограничений. Пусть потом найдутся другие — и в их пределах разумные могут такого наворотить… даже ненамеренно, всего лишь руководствуясь прежними принципами. Как, например, олень-мутант с прямыми, острыми рогами способен уничтожить всех других самцов в округе: вместо того, чтобы сшибиться ветвистыми отростками, закалывает соперников своеобразными ножами. Оленя-убийцу тоже вполне можно назвать разрушителем, хотя всё, что он делает, это подражает сородичам. А ведь ему всего-то и надо, что немного изменить поведение, учесть то, что он отличается — и он уже не будет таким бедствием.
Я чуть не подскочила. Вот он, настоящий взгляд с другой стороны. С этой точки зрения разумные не инвалиды, а существа, осваивающие что-то вторично и вышедшие за пределы некоторых естественных ограничений. Нет, того, что у них громадный потенциал разрушителей, это не отменяет, но всё равно на душе как-то легче. Пусть и глупо, но понимание, что мы не одиноки, мы такие же, как некоторые животные, позволяет гораздо проще смириться с реальностью.
— Ещё появились новые вопросы, — добавила я, после того, как вернувшийся Фуньянь одобрил сделанные выводы. — Например: если надстройка, называемая разумом, фактически позволяет нам освоить что-то вторично, то всё равно непонятно, почему нет цивилизаций так называемых «неразумных»? Ведь наверняка, к такому же результату можно прийти и другим путём.