Только конный и умеющий отменно стрелять из лука.
Второй важный аспект — территория. У кочевников, точно как у земледельцев, была своя территория. Не лично своя, как полоска земли у селянина: у кочевника земля родовая. Но все ее границы были прекрасно известны, и в этих границах гонец хана или там бека прекрасно находил нужного человека за вполне разумное время.
Земля кочевников была велика по площади — но она всегда была хуже по качеству, чем у земледельцев, и годилась только под выпас скота. Для заклепочников уточню: например, Дикое Поле от Курска до Азовского моря имеет очень плодородные земли. Но цивилизация Степи древнее оседлых цивилизаций, она переходной тип от чисто охоты-собирательства палеолита к оседлым земледельцам бронзы. Так что Степь успела на хорошее место раньше и несколько тысяч лет от Днепра до Дона оседлых поселений вовсе не было: кочевники не пускали конкурентов. Лишь когда оседлые жители изобрели порох, пушки и Потемкина, то кочевники лососнули тунца с заглотом аж до Бахчисарая — но ведь тогда уже и Средневековье кончилось, а мы пока говорим о Средневековье.
Так вот, Средневековье эпоха мускульной силы. Одиночка ничто, нуль. Кочевник всегда был в группе и его конь привыкал бежать в группе. Лошади и без того стайные животные, так что приучить их следовать за вожаком не так сложно. Тут из зала подсказывают, что в современных видах конного спорта лошадей даже отучать от вожакопочитания надо.
Вот, задача послать отряд в атаку сильно упрощается. За вожаком большая часть коней пойдет куда угодно, главное — уговорить вожака.
Поэтому с дисциплиной в пределах малой группы у кочевников было все ничуть не хуже, чем у рыцарей.
Выше малой группы кочевники имели такую же иерархию, что и рыцари. И точно так же обязывались вышестоящему службой за землю. Просто это иначе называлось и обставлялось другими ритуалами, но суть была та же самая: ты живешь на моей земле. Или подчиняйся — или откочевывай.
Хорошо: куда откочевывать? Вся Степь уже занята. И кочевники замечательно выселялись на службу к вполне себе оседлым феодалам: князьям Киевским, позже в Москву или Великое Княжество Литовское. Мадьяры, которых средневековье боялось наряду с норманами, и внесло в молитву: "от ярости нормана, стрелы мадьяра сохрани нас, Господи!" — прекрасно встраивались в феодальную лестницу Венгерской марки, а позднее и королевства Венгрии. И ничего: завели себе города, как обычные оседлые люди. Благо, лет за пятьсот до венгров такую же штуку вполне удачно провернули болгары хана Аспаруха, осев на северных границах Византии.
Ну, а кому кочевать некуда, остается подчиняться хану и выставлять определенный контингент на войну. Впрочем, на войну кочевники всегда шли охотно: умереть они и так могли в любую зиму от царапины. Потому что в земле столбнячные бактерии, норки сусликов с чумой, клещи с энцефалитом — а до прививок еще как до квадрокоптеров с электропастухами. На войне же, кроме смерти, есть еще шанс награбить. Да и интереснее война, чем постоянное унылое кружение вокруг стада в ожидании волка или соседского конокрада.
Поэтому мобилизационное напряжение кочевого народа не десять процентов, как оседлого — а почти треть или даже четверть от общей численности, смотря по тому, насколько хороший был год, насколько тучны стада.
Хорошо, вот хан собрал всю толпу. Куда бы он их ни повел, надо добиться управляемости большой конной массы. Это достигалось массовыми облавными охотами, когда громадные куски степи — до ста километров! — пересекались сплошной цепью в несколько десятков тысяч загонщиков, а другие тысячи встречали бегущих зверей и выбивали, например, волков, потому что самые опасные для стад. Причем волки истинные демократы, ханские и бедняцкие стада рвут одинаково, так что охота ханская — а польза всеобщая.
На охотах степняк учился слушать сигналы — а ханы и нойоны, тысячники-десятники, тоже учились понимать движение большой конной массы и направлять ее куда надо, а не куда хочется.
Дальше дело было за тактикой. Кочевники не использовали сложные схемы. Пользуясь умением стрелять на скаку, они осыпали стрелами врага до тех пор, пока тот не поворачивал спину. Если враг стоял твердо, то кочевники имели выбор между каруселью (гарцевать вокруг и стрелять до победы или исчерпания запаса стрел) или ложным отступлением. Именно то, что описывал Сигизмунд Герберштейн на маневрах поместной конницы русского царства: "Если противник не разбегается, то русские отходят и убегают". Русские к тому времени добрых триста лет воевали в основном со Степью, и поневоле переняли основную тактику противника.