Чарли полез в карман и вытащил маленький новый пробковый брелок, который Эва подарила ему, когда они впервые встретились.
Эва стояла, отряхивая драгоценную землю со своих рук. Она заметила, как Чарли смотрит на нее с ласковой улыбкой.
— Скворцы, — закончила она, — обладают терпением. Упорством. И что самое важное, способностью адаптироваться.
Луна, похожая на маленькую щепку, едва освещала море внизу. Эва и Джон сидели рядом на уступе скалы и смотрели на воду в дружеском молчании. Она не знала, каким образом их полуночные встречи стали обыденным делом, но с какого-то момента она начала ожидать, что он будет сидеть здесь на скале, когда она снова не сможет уснуть.
Между ними что-то пробегало, но она не была уверена, что Джон чувствует то же самое. Но здесь было не место и не время для романтических связей. Она начинала понимать, что дорога, которая ее ожидает, будет почти такой же тяжелой, как и та, что она уже прошла. Отношения могут только все усложнить. Кроме того, Джон становился другом, возможно, даже очень хорошим.
А такие на данный момент были роскошью.
Кроме того, она не знала, нравится ли она Джону. Иногда она думала, что видит это. Она иногда замечала, как он резко отворачивается, как будто его застали врасплох смотрящим на нее. Или он мог удержать ее руку на миг дольше, чем было необходимо, когда он помогал ей подняться, после очередного падения от сражения с Риной или Крузом. Но через мгновение это чувство исчезало, и лицо Джона снова становилось бесстрастным.
— Ты когда-нибудь расскажешь мне, что с тобой произошло? — спросил он.
Вопрос удивил ее. Они никогда не разговаривали об их прошлом. Они даже не задавали вопросы. Она предположила, что так ему было удобнее.
— А ты? — Спросила она, уклоняясь от ответа.
Он тихо рассмеялся.
— Что?
— Просто… ты, — сказал он, улыбаясь, его карие глаза потемнели. — Ты не даешь мне расслабиться.
Она засмеялась.
— Просто потому что Рина не дает расслабиться мне.
Их противостояние стало легендарным. Иногда Эва думала, что Рина сбросила бы ее со скалы в воду, если бы ей представилась такая возможность.
— Какова бы ни была причина, мне это нравится, — сказал он.
— Разве?
Он кивнул, и на его пухлых губах медленно растянулась улыбка.
— Ага. — Они посидели еще какое-то время, прежде чем он снова заговорил. — Так что насчет тебя?
Она игриво хлопнула его по руке.
— Ты настоящий упрямец.
— Кто бы говорил.
На протяжении минуты она только и могла, что смотреть на воду, слушать, как волны бьются о берег, пока ее воспоминания возвращались. Она много работала над тем, чтобы спрятать их глубже. Требовались некоторые усилия, чтобы вернуть их.
— Его звали Чарли, — начала она. После этого рассказывать стало легче, чем она ожидала. Она рассказала Джону все. О смерти своих родителей и ее последующей жизни с бабушкой. О винограднике, о каждом плоде, каждом цветке и каждой дубовой бочке; о том, как вино, которое они получали, становилось такой же ее частью, как кровь, которая текла по ее венам.
Воспоминания о ее родителях было тем наследием, которое осталось у Эвы.
Затем она рассказала о смерти ее бабушки. О Чарли. Уильяме Рейнхарде. О потери всего.
К тому времени как она закончила, она чувствовала, что ее сердце как будто зажато в тисках. Слез не было. От них она избавилась давным-давно. Но отчаяние все еще было здесь и одиночество, скрывавшееся в уголке ее сердца, просачивалось наружу словно ил.
Джон удивил ее, когда взял ее за руку. Его кожа была теплой и сухой.
— Прости меня, — мягко сказал он. — Ублюдки.
Она сделала глубокий вдох и кивнула.
— Ага.
— Ты должна заставить их заплатить. Восстановить баланс.
Она подняла глаза на него, их взгляды встретились. Ее бедро, обнаженное под халатом, прикоснулось к его, одетому в тренировочные брюки, и электрический заряд пронзил ее до самого сердца.
— Да.
Он сжал ее руку.
— А что насчет тебя? — осторожно спросила она.
Они все были израненными, разбитыми, злыми. Эва, Рина, Круз, даже молодая женщина, которую они все называли Джейн. Все знали, что Эвой движет решимость. Риной ярость. А Крузом — желание защитить Рину. Ну а Джейн — смертоносная сила.