— Мелочи.
Чарли рассматривает ее с медленной улыбкой.
— Не хочешь ли ты присоединиться ко мне и выпить?
— Я не могу, — говорит Эва, чувствуя укол сожаления. — Не со всеми этими клиентами вокруг.
— Тогда после того, как закончишь работать, — говорит он настойчиво. — Есть паб всего в нескольких кварталах отсюда. Что ты на это скажешь?
— На самом деле, — говорит Эва, смутившись в который раз, — мне не исполнится двадцать один в ближайшие полгода.
Он понимающе улыбается.
— Тогда в другой раз?
— Откуда тебе знать, что ты будешь все еще здесь? — спрашивает она.
Чарли улыбается. Она тоже. И внезапно становится ясно, что он будет здесь.
Эва стояла на краю обрыва, когда услышала, что кто-то подходит сзади.
Обернувшись на звук шагов, Эва была удивлена, увидев Джона.
— Не можешь уснуть? — спросил он, останавливаясь рядом с ней.
Натянув халатик плотнее вокруг своего тела, она снова посмотрела на воду. Было уже за полночь, океан, бесконечный и чернильный под ясным небом, покрытым звездами, казался пустынным, диким. И очень-очень красивым.
— Я всегда мечтала побывать в Японии. Увидеть эту часть мира, — пробормотала она. — Но не так.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — сказал Джон рядом с ней. Он, казалось, колебался. — Почему он это делает? Такеда? Какая ему от этого выгода?
Она покосилась на него. Он скрестил руки на груди, его бицепсы выпирали из рукавов его футболки. Он был одет в шорты, столь же неподготовленный к холоду, как и Эва.
— Ты не задался этим вопросом, прежде чем приехать сюда тренироваться? — спросила она.
— Был слишком занят понравившейся идеей возмездия.
Его улыбка была кривой, но Эва вздрогнула, когда он произнес слово. Возмездие. Справедливость. Месть. Как бы это не называлось, суть была одна.
— Мне не известны мотивы Такеды, — сказала она. — И по правде мне все равно. Я здесь, чтобы сосредоточиться на своих собственных.
Джон кивнул, обратив свой взор к воде.
— Может это и к лучшему.
Она вздохнула.
— Слушай, извини. Я не хотела быть такой сучкой.
Он усмехнулся.
— Вовсе нет. Ты здесь, чтобы работать. Я понял. И ты права; у всех нас есть свои причины находиться здесь. И причины Такеды действительно не имеют никакого отношения к нам.
— По каким причинам здесь ты? — задала вопрос Эва, поворачиваясь к нему. — Если ты не против того, что я интересуюсь.
— Эва… — начал он.
Она уловила нерешительные нотки в его голосе и была смущена своей настойчивостью. Она улыбнулась.
— Знаешь что? Прости. — Она рассмеялась. — Я не знаю, о чем я думала. Это не мое дело, почему ты здесь. Думаю, я слишком долго провела без человеческого общества. Я даже больше не знаю, как с кем разговаривать.
Он покачал головой.
— В извинениях нет необходимости. Наверное, я все еще перевариваю все то, что произошло… то, что привело меня сюда. В другой раз?
Она улыбнулась, кивая.
— Конечно.
Он удержал ее взгляд, поток тепла двигался между ними. Эва все еще была в плену его карих глаз, когда заметила движение боковым зрением. Кто-то направлялся к ним из тени. Как только фигура подошла ближе, Эва увидела, что это была женщина, высокая и стройная, ее белокурые волосы мерцали в лунном свете.
Она встала рядом с ними, хотя и немного в стороне, и отвернулась к морю.
— Я тоже сюда часто приходила, — сказала она.
— Кто ты? — спросила Эва.
Женщина колебалась, прежде чем взглянуть на Эву своими поразительными карими глазами.
— Меня зовут Эмили Торн.
Глава 5
Эмили скрестила руки на груди, ее светлые волосы развевались позади нее, словно пригоршня льняных лент.
— Я провела столько ночей здесь, пытаясь найти немного удобства, немного покоя. — Она одарила их слабой улыбкой. — Так и не получилось. Но все же… это было лучше, нежели ворочаться в постели.
Эва был удивлена откровением.
— Ты бывала здесь раньше? — спросила она.
Эмили кивнула.
— Я тренировалась с Такедой давным-давно.
Было что-то решительное и величественное в том, как она держала себя, словно ее неплохо потрепало в свое время. Эва задалась вопросом, что же привело Эмили на остров Ребун тогда и что привело ее сюда сейчас.
— Почему ты вернулась? — спросил Джон, будто прочитав мысли Эвы.
Лицо Эмили точно маску надело, став непроницаемым. Это был человек, привыкший держать себя в руках.