— Дорогой, — проговорила Брунгильда, все еще колеблясь, — может быть, мне все же прихватить топор — на случай, если он не спит?
— Это исключено, — успокоил ее Бруно. — Я сегодня вкатил ему такую дозу токсина, что он непременно должен спать, как вампир при свете белого дня!
— О, ты такой умница, Бруно! — восторженно воскликнула она. — Ты всегда обо всем позаботишься!
— Ну, — скромно возразил он, — пока что я не научился заставлять оборотней служить нам… но дай мне только срок.
Брунгильда наклонилась над гробом и изогнулась так, чтобы оказаться в кадре, при этом продемонстрировав всем присутствовавшим две нижние округлости.
Камера остановилась, фиксируя кадр на ее руках, которые откидывали крышку гроба. Крышка с глухим стуком ударилась об пол, и перед зрителями предстало неожиданное зрелище.
В гробу покоился мужчина лет тридцати, самой заурядной внешности, чуть полноватый, с довольно приятными чертами лица. Он лежал словно манекен на рекламном стенде фирмы, торгующей матрацами.
Бруно все еще стоял у скамьи, весело объясняя зрителям, где именно они с Брунгильдой ошиблись в формуле, сотворив маленького монстра. Все, что он нес, как-то странно не вязалось с лежавшим в гробу мужчиной.
Наконец камера показала Бруно в последний раз крупным планом, и он распрощался со зрителями. Уже решив про себя, что трюк несколько пошловатый, я почти тотчас же убедился, что кое на кого он все же оказал свое действие. Брунгильда стояла у изголовья гроба, глаза ее остекленели, тело судорожно напряглось.
Красный глазок камеры мигнул в последний раз, и усиленный рупором голос режиссера объявил, что представление окончено.
— Великолепно! — Бауэрс потирал руки. — Полагаю, сегодня вечером мы с вами, лейтенант, оказались свидетелями чего-то поистине грандиозного!
— Очень возможно, что вы правы, — ответил я и решительно направился туда, где стоял гроб.
Брунгильда даже не пошевельнулась, когда я подошел к ней. Взор ее немигающих, невидящих глаз был устремлен прямо на меня. Подошел Бруно, счастливая улыбка играла на его лице.
— По-моему, все прошло отлично, — сказал он удовлетворенно. — Как вам понравилось наше маленькое чудище? Я бы сказал, что это и в самом деле настоящий шедевр из папье-маше.
Он протянул обе руки к гробу и только тут впервые посмотрел на того, кто там лежал.
— На вашем месте я не стал бы его трогать, — пробормотал я. — Тело ведь настоящее.
С минуту Бруно стоял совершенно неподвижно, уподобившись изваянию, не сводя глаз с парня в гробу.
— Но ведь это же… — И тут он увидел то, что не показала камера, — дырку от пули в груди мужчины и запекшуюся на белой рубашке корку крови. — Кровь, — прошептал он и грохнулся в обморок.
Брунгильда наконец тихо вздохнула, сделала неловкий шаг назад и рухнула на пол рядом со своим шефом.
— До чего же грязной парочкой чудовищ вы оказались, — прокомментировал я с отвращением, но они меня не слышали.
За моей спиной вдруг послышался отчаянный вопль. Я машинально бросился бежать на крик и сразу же столкнулся с женщиной неопределенного возраста.
Глаза ее были выпучены от ужаса, обеими руками она тут же вцепилась в лацканы моего пиджака.
— Там! Там! — прокричала она отчаянно. — Там… в кладовой… девушка! И она мертва.
С трудом отодрав ее пальцы от своего пиджака, я вошел в кладовую, которая больше смахивала на лавку старьевщика. На обшарпанном позолоченном троне сидела блондинка с остекленевшими глазами. Я подошел к ней и легонько коснулся пальцем щеки — холодная как камень. Похоже на то, что Чарли Катцу не придется снова грустить в одиночестве.
Глава 2
Шериф Лейверс, удовлетворенно попыхивая своей трубкой, откинулся на спинку кресла.
— Почему бы тебе не начать с самого начала, Уиллер?
— Хороший вопрос, — согласился я. — Правда, он нас ни к чему не приведет, но все равно — хороший вопрос.
— Кто-то стащил из морга труп, — сказал он. — Потом ты ответил на анонимный звонок и тебе сообщили, где искать труп. Там он и оказался.
— В телестудии, — уточнил я. — Но не думаю, чтобы труп имел тут особое значение.
— Важно то, кому он принадлежит.
— Что ж! Это здравая мысль. Обычно неопознанным трупам придают большое значение. Особенно те, кому они принадлежат.
— Кроме того, хозяина похоронного бюро оглушили ударом по голове, не забывай об этом! — резко сказал Лейверс.
— Кто-то хорошенько огрел Чарли, — терпеливо согласился я. — Но ведь он у каждого вызывает именно такое желание. Каждый раз, когда я оказываюсь с ним рядом, мне и самому охота его треснуть.
— Ты его не любишь?
— Как-то над этим не задумывался, — честно признался я. — Но когда я оказываюсь от него на расстоянии вытянутой руки, у меня просто начинают зудеть ладони. Это безусловный рефлекс. Нет, честно, шериф, Чарли — порядочная мразь.
— Однако он у нас на службе, и потому мы за него отвечаем, — хрюкнул Лейверс. — Я думаю, что этот первый труп все же играет определенную роль.
— Но ведь женщина погибла по естественной причине, — сказал я. — Копам тут нечем поживиться. Вот второй погиб от пули 38-го калибра, выпущенной ему в грудь, — и это сулит нам всяческое беспокойство.
— Кто-нибудь уже опознал труп, я имею в виду — второй?
Я покачал головой:
— Никто. Все, что нам о нем известно, так это то, что он мужского пола, лет ему примерно тридцать пять. И его застрелили. Я очень рад, что не мне придется давать объявление об опознании.
— Сегодня утром за нас это уже сделали репортеры, — кисло сообщил Лейверс. — На первых страницах газет. Тебе ничего не удалось выяснить ночью?
— Утром, вы хотите сказать? — поправил я его. — Ведь тело было обнаружено в час десять. А сейчас только девять тридцать того же самого утра. Нет, я ничего не успел выяснить сегодня утром.
Лейверс вынул трубку изо рта, с минуту изучал ее с глубоким отвращением, потом швырнул на стол. Зная, что последует дальше, я успел раскурить сигарету на десять секунд раньше, чем он запыхтел своей сигарой. Это был единственный способ самозащиты.
— Труп ведь не мог сам залезть в этот гроб, — резонно заметил он.
— Кто-то ухитрился сделать подмену. Примерно за полчаса до представления гроб находился в реквизитной, и в нем покоилось этакое маленькое симпатичное чудище, сделанное из папье-маше. Когда же откинули крышку, там уже был труп. Муляж из папье-маше нашли потом в реквизитной, в каком-то старом сундуке.
— Ладно, — сказал Лейверс отрешенно. — Кто же все-таки сумел подменить муляж трупом? У кого была такая возможность?
— Любой из находившихся в студии, да и вообще всякий, кто попал внутрь помещения, — сказал я. — Дальше этого мое воображение не простирается. В это время суток на телестудии занято минимальное количество сотрудников, потому что приходится платить им сверхурочно. Поэтому у парадного дежурит только один швейцар. Задние двери отперты, а реквизитная как раз и находится поблизости от задних дверей. Труп туда мог затащить кто угодно.
— Тебе не удалось установить мотив преступления?
— Мотив? Но ведь никто даже не знает, кто такой этот парень! — Я пожал плечами.
Лейверс хмыкнул и выпустил в мою сторону клуб дыма.
— Похоже, что пока ты не добился никакого успеха, Уиллер?
— Похоже на то…
— В таком случае нечего тут рассиживаться. Неужели у тебя нет до сих пор никаких идей?
— Есть, сэр, — сказал я. — Я как раз собираюсь выйти на улицу и завопить: «На помощь!»
— Это ведь дело, которое придется расследовать нашему округу.
— Но нам все равно придется обратиться за помощью в отдел по расследованию убийств, сэр. Именно это нам более всего необходимо теперь сделать.
— Неужели это тот самый Уиллер, которого я знавал когда-то? — воздел он руки.
— Это тот самый Уиллер, которого вы знаете теперь, — сказал я. — Мы вовсе не теряем своего престижа, обратившись в отдел. Даже им может потребоваться целая неделя, чтобы установить личность убитого. А нам на это придется потратить года три, не меньше…