- Не упади, Голеад! Голопузые есть голопузые, - ответил Экатль, кивая в сторону смертных. - Сколько ни учи, сколько ни карай, они все равно остаются наполовину растениями, из которых они созданы. Но люди всегда милы моему сердцу.
- Чувствую, ты прибыл сам. Это правда?
- Правда, - вздохнул Экатль. - Со мной лишь слуги и рабы. Избранных осталось слишком мало...
- ... и все они - в Совете! - вставил Голеад.
- ... а Множество - велико, - закончил Экатль.
- Да, мой мальчик. Множество - оно велико! - согласился цицицими.
Голеад поглядел на ближайшую стелу. Сквозь круглое оконце в его шлеме виднелись миндалевидные глаза без белков и крошечный бугорок с двумя щелками, который был у цицицими вместо носа.
- Обзавелся новой аллеей почести? Голопузые усердствуют во имя тебя, как будто видят в тебе единственного бога! - он потрогал камень, точно испытывая его прочность. Потом прогудел с сомнением: - Мне кажется... мне только кажется, что здесь - всего лишь не очень красивая резьба.
Экатль поморщился: восприятием цицицими были чужды людям и качина куда сильнее, чем обменом веществ. И все же он принялся водить пальцем вверх и вниз.
- Наверху - двадцать составляющих жизни, видишь? На самом деле составляющих, конечно же, больше, но я приказал изобразить только главнейшие. Там, в середине, - живая клетка, вот ее мембрана, вот - структуры, а две змейки, сплетающиеся в спираль, - это носитель наследственной информации. Ловко придумано, верно? Я полагаю, что рисунки - куда надежнее и содержательнее слов на языке, овладеть которым в силах только избранные.
- Я мог бы догадаться и сам, - смутился Голеад. - Змеи, свивающиеся в двойную спираль, - это твой знак. Символ носителя наследственной информации и избранного-наставника. Проклятый шлем! Вижу не так хорошо, как хотелось бы. Да и глазам следует привыкнуть к этому яркому свету и извращенной прозрачности воздуха. К тому же камень не успел остыть и мерцает... Позволь! Составляющие жизни лепят...
- Гром, Молния, Быстрота и я. Но это лишь аллегория для смертных, Голеад. На самом деле я имел в виду водород, кислород, углерод и азот.
- Очень лестно, что ты не забыл изобразить на своих стелах и недостойных соперников - цицицими.
Экатль улыбнулся, демонстрируя покрытые золотой краской зубы.
- В этом мире ты от самого начала, равно как и я. Кто виноват, что жизнь в Доме Большого Отдыха появилась не в результате целенаправленного акта творения, а из-за извечного соперничества двух непохожих друг на друга избранных?
- Но почему здесь не изображена двадцать первая составляющая? Та, что отличает цицицими от вас, дышащих прозрачным воздухом?
- Если удача отвернется от меня, и вы опять одержите победу... Эти стелы останутся навечно на пустой и мертвой планете. Быть может, когда-нибудь избранные качина вернутся сюда. Следуя руководству, начертанному на камне, они соберут все составляющие из элементарных частиц материи и воскресят жизнь.
- Пустые мечты! Если удача нам не изменит, - Голеад положил ладонь на бочкообразную грудь, - Дом Большого Отдыха навсегда останется собственностью цицицими. Мы изменим атмосферу, мы расселимся кланами по суше. Нет, мы не позволим качина вернуться.
Экатль вздохнул.
- Мой старый враг! - нараспев сказал он. - Если бы не эта проклятая двадцать первая составляющая, мы бы шли плечом к плечу, распространяя себя среди миров Множества. А так... мы топчемся от звезды к звезде.
- Не производители-цицицими начали это противостояние. Хотя... сегодня нам как никогда прежде необходимо пространство, чтобы размножаться. Два вида претендуют на одну среду обитания - не вижу в этом ничего предосудительного...
Огромный цицицими и всегда молодой телом качина вышли на площадку для тлачтли. Осмотрелись по сторонам, пощупали песок, что тонким слоем покрывал кварцитовые плиты под их ногами. Вечерний свет мерк на глазах, на площадку наползли тени от террас и пирамиды Ицамна, в основание которой был вмурован саркофаг с останками одного из первых избранных.
- Памятное место, - проговорил Экатль. - Здесь мы когда-то собирались, чтобы просто поиграть в мяч.
... Ночь Кукулькан провел со жрецами. На верхней площадке ступенчатого храма рабы установили большой экран, на котором появлялись изображения планет и лун местной звездной системы. Сначала Экатль устроил своеобразный экзамен, на котором выяснил, что жрецы в достаточной мере помнят и осознают то, чему он учил их подчас последнего пребывания в Палаткуапи - один Цикл назад. Двадцать самых бестолковых жрецов он лишил статуса и отправил на выкорчевывание джунглей и строительство дорог, где всегда недоставало рук. После Экатль рассказал о замысловатой механике колец седьмой планеты, которые, как известно, соприкасаются с верхним атмосферным слоем и по всем правилам давно должны были обрушиться на газовый гигант. Жрецы внимали, раскрыв рты. Бог ветра не забыл еще раз напомнить о важности числа «двадцать». Диалект хопи был достаточно универсален, на языке смертных «двадцать» и «человек» звучали одинаково - «уиник», что только укрепляло взаимосвязь этих понятий. Светский календарь хааб состоял из восемнадцати месяцев по двадцать дней. А чтобы урок усвоился скорее, Экатль дал задание сделать ряд вычислений в двадцатеричной системе счета.