Выбрать главу

— Ну и зачем? — уставился снизу вверх на поднявшуюся на ноги девушку. — Все удовольствие испортила. Давай и похмелье снимай, благодетельница.

— Еще чего! — фыркнула сестренка. — Сам справишься. Люди же справляются.

— Так у меня еще сколько радостных минут впереди было, а ты все поломала! — Корень, позеленев лицом, поднялся на ноги и навис над айрицей.

— Отправляйся к себе, Хрен, — спокойно ответила та. — Мне еще Тима укладывать.

— Тима укладывать?! Ты ручки-то к его лобику приложи, он сам мигом уляжется!

Эрика, пропустив гневные вопли мимо ушей, подошла ко мне и помогла добраться до кровати, а когда я сел, еще и башмаки стянула. Голова соображала на редкость туго, но смутные воспоминания о каких-то предупреждениях Корня насчет коварных планов сестренки не замедлили всколыхнуться.

— Не надо, я с-сам, — пробормотал и попытался отодвинуть девушку, но она молча поднялась и одним легким толчком опрокинула меня на кровать. Что было дальше, не ведаю, потому как отрубился.

* * *

Подземелье казалось смутно знакомым, хотя они, наверное, по большому счету, все похожи. Холодно, сыро, воздух затхлый, очень тихо, будто уши заложило. Темноту разгоняет неяркий свет факела, да еще время от времени слышно, как постреливает и шипит горящая смола.

— Тимушка, — какая-то женщина (судя по голосу, молодая, лица ее я почему-то разглядеть не могу. Она держит в руке горящий факел, так что света хватает, но черты странным образом расплываются, и я вижу перед собой лишь светлый овал, да и фигуру различаю не слишком отчетливо) присела передо мной, затормошила за плечо. — Что он с тобой сделал?

Неожиданно ощущаю, как в груди рождается отвратительный холодный страх, растекается по всему телу, заполняя его от макушки до пят, пригвождая к полу, схватывая необоримым спазмом горло. Узнать бы у непонятной женщины, кто она, где мы, о ком она спрашивает, но не получается ни губы разомкнуть, ни шевельнуть языком.

Незнакомка, не дождавшись ответа, выпрямилась, схватила меня за руку и потащила за собой.

— Хозяйка Небесная, — бормотала женщина, — что они с ним сделали? Мальчик не узнает меня, смотрит, словно впервые видит. Да и вообще как не в себе… Какие у них были лица… Оба будто ума лишились… А ведь пока отец был жив… Где же этот несчастный ход? Который поворот? Третий?..

От непонятных слов становится еще страшнее. О ком она говорит? Я не помню, чтобы какие-то люди делали мне плохое. Да я совсем ничего не помню! Ни кто я, ни где живу, ни как меня зовут. Женщина назвала Тимушкой, а мне это имя совсем незнакомо!

Сбоку в свете факела мелькнула просторная ниша, почти комната, отгороженная от коридора, по которому мы бежали, кованой решеткой.

— Хвала небесам, нашла! Здесь, — незнакомка затащила меня в узкий короткий проход, оканчивающийся тупиком. — Держи, — сунула мне в руку факел, сама надавила на камень с приметной щербиной, расположенный в нижней части тупиковой стенки. Та почти бесшумно отъехала вбок, впереди открылся темный провал. — Иди, Тимушка, — женщина вновь присела передо мной, заглянула в лицо. Я по-прежнему вижу лишь расплывчатый светлый овал. — Просто иди вперед, проход прямой, никаких ответвлений нет. Выйдешь в небольшую пещерку в лесу, там меня и жди. Не бойся ничего, я обязательно приду за тобой, и все будет хорошо, — она порывисто прижала меня к себе, принялась осыпать поцелуями лицо, ерошить волосы. Я стою как истукан, стараясь держать факел так, чтобы не обжечь ее. — Ну, иди, маленький, иди скорей, пока никого нет… — подтолкнула меня к проходу.

Я подчиняюсь, не потому что хочу, просто не знаю, что можно воспротивиться. Раз женщина настаивает, что надо идти, значит, и вправду надо. Страх никуда не делся, но он настолько заполнил меня, что я будто одеревенел, чувствую себя куклой, с которой можно делать все, что угодно. Сказали идти, подтолкнули в спину — я и пошел.

Слышу, как закрылась потайная дверь, но не оборачиваюсь, бреду вперед, бездумно переставляя ноги, не глядя вниз, благо пол ровный. Отупение проходит нескоро, только когда начинает гаснуть факел. Стоит оказаться в кромешной тьме, и оно полностью исчезает, страх вырывается наружу с криком, а я…

…Просыпаюсь. На кровати в "Тихой гавани".

— Ох, Тим, ну зачем ты вчера так напился? — надо мной склонилась Эрика.

Медленно сел, с трудом высвобождаясь из ошметков кошмара, будто из липкой паутины.

— Тебе полохо? — не унималась сестренка. — Полечить?

— Воды дай…

Она поспешно подала большую глиняную кружку, к которой я жадно припал. Три болота, тимьяновый взвар! Молодец, сестренка — для меня это определенно лучше рассола. Осушив до капли, перевел дух и с благодарностью вернул посудину Эрике.

— Тим, что случилось? Плохой сон?

Я не стал запираться, поведал сестренке про подземелье и неизвестную женщину. Глядишь, после пересказа сам что-нибудь пойму.

Айрица слушала внимательно, не перебивала, но стоило мне добраться до конца, засыпала вопросами. Есть с перепою не хотелось, времени свободного было навалом, так что скоро Эрика довольно подробно узнала о приключении в замке Туманного лорда. Подземелье-то было то самое — тимьян вернул ясность мыслям, и сомнений не осталось. Если в незнакомке поначалу подозревал Малинку (как же: из каземата выбрался благодаря ей, да и Тимушкой никто, кроме сладенькой, меня не называл), то к концу рассказа почти уверился — это была моя мать. Голос женщины, по-своему приятный, не имел ничего общего с низким грудным воркованием Малинки. К тому же, как я теперь понимал, незнакомка обращалась со мной не как с мужчиной, а как с ребенком. Получается, я вспомнил события, последовавшие, вероятно, сразу после отцовских штучек с моей памятью. Легче от этого не стало, ничего нового я не узнал. Да, теперь ясно, что именно мать показала мне потайной ход, ведущий за пределы родового замка хозяев Мглистых земель, но ее собственная судьба по-прежнему оставалась покрытой мраком. И еще: кого она имела в виду, говоря "Оба будто ума лишились"? Ведь сперва она поминала только одного ("Что он с тобой сделал?"), наверняка подразумевая отца. Кто же второй?

— Я ничего не могу посоветовать тебе, Тим, — чуть виновато промолвила Эрика. — Людские нравы и обычаи знаю очень плохо.

— Да я и не жду совета. Пошли лучше завтракать, — взвар позели сделал свое дело, похмелья как не бывало.

О Корне этого сказать было нельзя. На мой стук дверь долго не открывалась, наконец айр соизволил выглянуть в коридор. Физиономия изрядно помятая, под глазами серые круги. При виде Эрики друг едва сдержал рвотный позыв (во всяком случае, мне так показалось).

— Чего колотишь? — сипло вопросил Корешок. — Сбор у Кремня только завтра вечером.

— Так ты сегодня весь день валяться в постели собираешься? Мы завтракать идем.

— Валите, — нежная зелень, появившаяся на подернутых щетиной щеках друга, не оставляла сомнений в его состоянии.