Мы с айром в очередной раз рассыпались в благодарностях, и, с трудом выбравшись из-за стола, потащились за женщиной. Во дворе царил полуденный зной, обжигающий после прохлады полутемной кухни. На наше счастье сарай располагался под сенью огромного платана, простершего ветви над крытой дранкой крышей. Благословенная тень не позволила строению превратиться в раскаленную печь, а на низеньком чердаке, куда мы забрались по приставной лестнице, гуляли сквознячки, создавая видимость прохлады.
Зоря наверх не полезла, зато не поленилась сходить к колодцу и принести нам ведро воды для питья. Корень, свесившись вниз, принял бадью, поблагодарил и тут же принялся плескать себе на шею и грудь.
— Ох, хорошо… Нажрался, лежу в холодке, — пропыхтел айр, устраиваясь поудобней на сваленном у ската крыши ворохе соломы. — Только бабу теперь еще больше хочется…
— Зоря очень даже непрочь, — хмыкнул я. — К тому же ты похож на ее мужа.
— Только раза в два моложе.
— Это ей еще интереснее.
— А мне — нет, — фыркнул айр.
Я промолчал, думая, что в таком случае у упрямца остается только один выход, доступный каждому, у кого есть хоть одна рука, и, на мой вкус, не сильно отличающийся от времяпрепровождения с замороченной девицей. Но высказывать это Корешку во второй раз не хотелось, да и глупо.
Я улегся неподалеку от Корня и почти сразу провалился в сытую дрему. Верно, телу все еще требовался отдых, чтобы восстановить силы, ущедшие на наше освобождение. Что ж, Малинка за государственными делами наверняка не может позволить себе спать днем, и я могу спокойно отдыхать… Не успел по-настоящему заснуть, как снизу окликнула Зоря, и, дождавшись ответа (мы с айром вскинулись чуть ли не одновременно, спросонья ожидая удара надсмотрщика), полезла наверх. Вполне себе проворно, отнюдь не по-старушечьи.
— На, одевайся, — бросила не удосужившемуся встать Корню сверток одежды. — Перчик, примерь рубаху, если рукава окажутся слишком длинны, я укорочу.
— Спасибо, — улыбнулся я, поднимаясь и забирая одежу. — Пойдем вниз, не будем мешать ему отсыпаться, — кивнул на айра, соскользнул вниз по лестнице, с наслаждением перебирая руками и особенно ногами, свободными от кандалов, протянул руку Зоре.
Женщина, встав на земляной пол, дождалась, пока я надену рубаху, потом сноровисто подогнула рукава, и впрямь оказавшиеся длинными, помогла аккуратно снять одежу, не сбив загиба, и пообещала к вечеру принести готовую.
— Это моего покойного мужа, — пояснила она. — Статью он и впрямь на твоего друга походил. Ты пониже, а вот плечи удались на славу, — не удержалась и провела рукой, скользнув на грудь.
— Зорюшка, не надо, — осторожно убрал ее руку. — Я хотел бы, да милая не простит… Соврать ей у меня не получится.
— Мой Кверцис тоже никогда… — женщина подозрительно заморгала. — И я, покуда он был жив… Но его нет, а я здесь, и не так уж стара, как кажется…
— Ничего такого вовсе не кажется, — я приобнял ее (да, жалею, что тут такого? Мне известно, что значит тосковать по кому-то или просто по ласке, в конце-то концов!) — Ты очень красивая. Мой друг тоже так считает, просто боится показать. Понимаешь, он только с девчонками дело имел, и опасается, что в глазах опытной женщины будет выглядеть неловким юнцом.
— Ну уж! — не поверила Зоря.
— Точно, мне ли не знать, — заверил я. — Он постарше своих лет выглядит. — Я, как и всякий уважающий себя жулик, врать умею превосходно. А во имя благого дела это, оказывается, даже приятно. — Приходи вечером с рубашкой, я где-нибудь во дворе переночую, на ветерке, а ты не теряйся, бери красавчика в оборот. У него давно никого не было, особых усилий не потребуется.
— Давно никого не было? Это у него-то? — засомневалась Зоря.
— Угу. Я ж тебе говорю, он женщин постарше стесняется, а девчонок попробуй уломай, да и отцы караулят.
— Ну… спасибо, что рассказал, — кажется, мне удалось ее убедить.
Теперь осталось обработать Корешка, но это будет совсем не трудно. До темноты есть время и отоспаться, и рассказать, как наказывают обесчестившего девицу. А еще со вкусом припомнить моих не самых юных знакомиц и их милые забавы…
Айр оказался благодарным слушателем (а может, у меня и впрямь есть дар рассказчика, раз не только бабенки внимают, открыв рот). Поначалу, узнавая о возможных карах за порчу молоденьких девушек, Корень сильно ругался.
— Зачем ты это говоришь? Я теперь на девчонок смотреть не смогу… Пару дней.
Через пару дней я рассчитывал оказаться далеко от Ахары и соблазнительных дочурок господина Жардена, поэтому перестал стращать друга и вслух предался приятным воспоминаниям.
— Врешь! — через некоторое время не выдержал Корешок. — Ни одна не смогла этого хорошо проделать, как я их ни морочил.
— Я, кажется, уже объяснял разницу между замороченной куклой и пылкой женщиной.
— Не верю. Ты просто хочешь отблагодарить Зорю за доброту, не изменяя своей Малинке. И мясо съесть, и в постель не лезть.
— А ты не хочешь отблагодарить ее за доброту, а заодно и свою выгоду поиметь?
— Перец, ты пройдоха и наглец! Я вытащил тебя из моря и собираюсь выполнить твое заветное желание: отвести к айрам. А ты ломаешься, не желая помочь свеженькую лапулю на ночь заполучить, хотя при твоих способностях к болтовне запросто смог бы задурить голову всем, включая госпожу Жарден и ее мужа, коли он объявится здесь раньше времени.
— Не стану спорить, я и впрямь наглец и пройдоха, некоторые полагают, что вдобавок потаскун и трус. Но отплачивать людям за доброту, помогая бесчестить их дочь, не буду. А о тебе я лучше думал. Неужели вы, айры, людей ни во что не ставите?
— Нам нет дела до людей. Они живут не так, как мы…
— А зачем ты ушел к ним? — я начал злиться и перебил Корешка, не подумав, что в запальчивости он может выболтать что-нибудь интересное. Хотя какая теперь разница? Уверен, обещания он не нарушит, отведет к своим, и я все узнаю от старейшин и творящих, а не от заносчивого мужика, который, похоже, не великого ума.
— Глуп был, — айр неожиданно успокоился и вздохнул как будто с сожалением. — Наверное, мой отец прав — у меня действительно вздорный норов. Я думал, у людей все устроено лучше, а оказалось — нет. Вернее, в чем-то, может, и лучше, но далеко не во всем. И знаешь, Перчик, мне кажется, что теперь соплеменники будут раздражать меня меньше, чем люди. Вот вернусь с тобой в Зеленя, проверю.
— В Зеленя? Так называются айровы земли? Или поселение?
— Земли. Нас очень удачно занесло в Гранитный Брег — отсюда не так уж далеко до границы, правда, все больше по дикой местности.
— А с кем граничат Зеленя? Далеко оттуда до Багряного Края? — свидания во сне — штука удобная, но, уверен, очень скоро мне захочется видеть Малинку не только по ночам. Пускай всего лишь как слуге, согласен.