- Не знаю, - говорю, - кем он является сейчас, но в войну он служил у немцев. Приходил сюда в горы, агитировал нас. С ним были посланные Гитлером люди.
Курейш смеется:
- Ну, дади, ты даешь! Это была такая операция. А те, кого ты называешь «гитлеровскими людьми», были большие начальники из НКВД.
- Знаешь, Курейш, как по-ингушски называются такие вещи? Тийша болх*
И что мне ответил Курейш:
- Дади, ты отстал от жизни. Запомни: государство стоит на прочном фундаменте. А этот фундамент - тийша болх! Если хакимы не умеют делать тийша болх, они не хакимы!
С тех пор я не верю образованным людям, особенно, если они носят глаженную одежду и эти ослиные хвостики * на шее.
Чтобы добиться своего, гостю понадобился сильный, неопровержимый аргумент.
- Ты знал отца того человека?
- Муллу? Конечно.
- Что это был за алим?
- Насчет алима я не знаю, но до женщин и денег он был падок. Некрасивое прозвище закрепилось за ним.
- Это он, умирая, грязные слова произносил, вместо святых аятов?
- Я сам этого не слыхал, но близкие об этом рассказывали.
- Старик, так сын такого человека честным мог вырасти? Разве не от корня растет деревцо?
- Это правда.
Затем гость назвал семь своих предков, начиная с отца.
Старик засмеялся:
- Вот к чему ты это вел! Ладно. Сегодня уже поздно, а завтра с утра я поведу тебя к этому месту. От корня растет деревце, от корня. Так ты вовсе не хаким, получается?
- Нет. Я - писатель.
- Хвалебные песни о хакимах пишешь? О Ленине? О партии? Как они народ счастливым сделали? И как бумага это терпит!
- Я пишу ровно наоборот.
- Тогда ты по этой земле долго ходить не будешь. Или убьют тебя, или в тюрьму посадят.
- Все может быть, старик. Я уже в тюрьме отсидел.
- Я, наверное, что-то недопониманию. Отдыхай. Утром побываем там. Тут недалеко. Первый раз вижу человека здравомыслящего и ищущего страдания.
- Я ищу не страдания, старик - я правду ищу.
- Это одно и тоже, - вздохнул он вставая.
Позавтракав, они вышли из башни, перешли через шаткий мостик, стали подниматься на гору. Спустились и опять поднялись. Так несколько раз.
- Вон что-то белое сверкает на утесе, туда мы поднимемся. Там широкая тропа, даже на коне можно проехать.
Мы поднялись туда.
Большой в несколько квадратных метров гранитный камень, белый и гладкий. Мы тут сели передохнуть.
- Где это произошло? - Спрашивает нетерпеливый гость.
Старый горец поднялся и стал осторожно поднимать старую засохшую траву, что свисала с верхнего земляного пласта. Он так и держал это руками.
- Иди, читай.
Гость увидел надпись, сделанную на белом граните черным карандашом.
«Встань спиной к этому камню. Видишь пологий холм? В те страшные дни туда свозили и расстреливали всех больных и неходячих престарелых со всех горных сел Ингушетии. Будь проклято семя и чрева, породившие наших палачей!»
Он прочитал раз за разом несколько раз. Старик отнял руки - сухая трава опять свисла и закрыла надпись.
- С тебя клятвы брать не буду. Ты от чистого корня. Доказал.
- Я помогу этой записи жить долго, старик.
- Ты умеешь читать по-русски? - спрашивает его хевсур Гоча.
- Умею, конечно, мы учимся в русской школе. А что?
- А я не умею. Я читаю и пишу по-грузински. Меня дед научил. Я в школу не ходил. Там на камне что-то по-русски написано. Сейчас сам увидишь.
Они вдвоем подходят к пещере.
- Вот смотри.
У входа справа на камне углем написано:
«Здесь был народный мститель Хучбаров Ахмад».
- О-о! Хучбарови Ахмад - важ каци *! Это написал Пейзула. Он везде писал что-нибудь.
- А кто такой Пейзула?
- Из ваших. Он охранял Ахмада. Когда убили Пейзулу, Ахмада охранял молодой хевсур Мгелия. - С гордостью костатировал Гоча. - Знаешь, что значит Мгелия - борз - волк! Ахмад называл Мгелию своим младшим братом. Это он ему дал такое имя.
Мы входим в пещеру. Очаг из трех высоких камней. На очаге черный от копоти котел. На колышке висит старый брезентовый плащ. Гоча протягивает руку и достает с полочки листок бумаги. Ингуш читает:
«9 июня 1944 г. в с. Малари отряд из 13 человек под командованием лейтенанта Голикова задержал старика Бочалова Абукара и его 13-летнего сына. Отец с сыном направлялись в город сдаваться. Их убили и обезглавили. Мы отомстили за их кровь. Мы - мстители. Наш тамада Ахмад Хучбаров».
Абрека мохевцы нашли мертвым под этим гигантским деревом. На коленях винтовка, а на сучку исписанный клочочек бумаги:
«Меня зовут Товсолта из Длинной Долины. Я - волк-одиночка. Меня ранило в ногу. Она почернела. Были страшные боли, теперь утихли. Я умираю. Пусть Ангел Смерти прилетит за моей душой к этой прекрасной чинаре. Я счастлив! Мой брат-соотечественник, когда-нибудь, когда закончится эта война с гяурами, и мы снова обретем свою Родину, приди сюда, где сидел я, и оглянись вокруг - ты поймешь меня!…»
«Я был сыном целого народа - где он?
У меня была большая дружная семья - нет ее.
У меня было все, что нужно для счастья - все прахом пошло.
Что я делаю в этом мире?»
«Я любил когда-то
Пахать и сеять.
А в праздники
Петь и танцевать.
Звени затвор!
Греми винтовка!
Теперь я люблю музыку
Свинца и пороха!»
«Дуа (молитва)
О, Бог мой! Я знаю, Ты - справедливый!
Я знаю, Ты - великий и могучий!
И Ты - обладатель Ровных Весов!
Я знаю, что грешен.
Может быть, я даже больше грешен,
Чем осознаю это.
Но в День Великого Суда
Положи на чашу Спасения
Мои страдания от одиночества.
Господи, Тебе же ведомо одиночество человека
В родной стране,
Где говорили на моем языке,
Где ходили мои люди,
Где жила моя семья,
Где у меня были свой дом,
Своя крыша, своя постель…
Господи, ныне я одинок, как
Пылинка во Вселенной.
Господи, зачти мне это во Спасение,
Когда я приду к Тебе!
Амин!»
____________________
*