Майкл понял, что по-своему Халдун так же наивен, как и Мэллори.
— Ждет ли какая-нибудь женщина вашего возвращения?
— Да, но выбирал ее не я. Я даже ни разу не видел ее. Она была предназначена мне с самого рождения. Так у нас принято.
— Когда-то и в нашей стране царили такие же порядки, но сейчас браки по расчету редки, хотя время от времени и случаются.
— Я слышал, что моя невеста красива, но родители всегда так говорят. А вдруг она уродлива? Мне становится страшно, когда я думаю о ней. Она принадлежит к племени саварков, а их женщины часто татуируют лица. Представляете, каково жить с женщиной, чье лицо обезображено?
Майкл был рад, что разговор ушел от леди Мэллори, хотя слова собеседника вызвали в нем холодок страха.
— Нет, я не могу этого представить. Признаться, я редко задумывался о браке, хотя когда-нибудь и мне придется выбирать жену.
— Вы сделаете это по собственному усмотрению. — Плечи Халдуна поникли. — Признаться, на секунду я представил себе леди Мэллори в качестве своей второй жены. Ясмин, конечно, была бы главной…
— Англичанку вряд ли устроит такое предложение. Вы же жили в Лондоне — мужчина там может иметь только одну жену.
— Я понимаю, что ошибся. Не могли бы вы передать леди Мэллори мои извинения?
— Думаю, в этом нет необходимости.
— И все же я прошу вас это сделать. Пусть она знает, что я хотел только доказать ей свое уважение, но никак не обидеть.
— Хорошо, я скажу ей об этом.
— Она — красавица, вы согласны?
— Не обратил внимания. Она слишком молода для меня. Кроме того, мне никогда не нравились рыжие волосы.
Халдун улыбнулся своему новому другу.
— Она редкий и нежный цветок. Но в ней есть большее, чем видно на первый взгляд. В ней бушует женщина, хотя она пока об этом не догадывается.
— А разве мы все представляем собою именно то, чем кажемся со стороны? — ответил Майкл, изучающе глядя на собеседника.
— У каждого из нас свои секреты, лорд Майкл. Однако если по прибытии в Каир у вас возникнут сложности, я сразу узнаю об этом и тут же приду к вам на помощь.
Майкл смотрел в темноту, не замечая ни моря, ни звезд. Он думал, что вряд ли этот египтянин сумеет помочь в том, что ему предстояло.
9
Записку от лорда Майкла Мэллори разорвала на мелкие кусочки. Есть ли предел наглости этого человека? Как он смеет извиняться за господина Шемсу? Он не упускает ни единой возможности позлить ее, постоянно доказывая, что он всегда прав, а она — нет.
— Невыносимо, — произнесла она, с силой нажимая на крышку своего чемодана. Ну ладно, в конце концов, сегодня они сойдут на берег.
Чуть позже, стоя на палубе позади госпожи Уикетт, Мэллори наблюдала вместе с ней, как, заглушив двигатели, «Иберия» на парусах заходила в глубокие воды Абукирского залива.
— Бесцветная страна, — заметила госпожа Уикетт, махнув рукой в направлении маленькой рыбацкой деревушки, приютившейся под боком города Александрия. — Всюду — только коричневое, коричневое и коричневое. Никаких других цветов, никаких ярких красок.
Мэллори была с этим не согласна. Она удивленно смотрела на высокие минареты и здания под куполами, жалея, что не успеет осмотреть древнюю столицу Египта. Вместо этого она сразу же сядет в другую лодку, которая поднимется вверх по Нилу и доставит ее в Каир.
— Вы не можете не признать, что вода в Средиземном море удивительно синяя, — сказала она, затаив дыхание. — Так и тянет искупаться.
Госпожа Уикетт посмотрела на Мэллори так, будто та сморозила глупость.
— Об этом и речи быть не может! Немыслимо: хорошо воспитанная английская девушка, — и такие поступки! Купаться в Средиземном море… Ни в коем случае!
Два матроса начали спускать паруса, и это позволило Мэллори не отвечать. Капитан Барим, наконец, привел «Иберию» в порт. С облегчением девушка услышала грохот якорной цепи, ей уже не терпелось ступить на твердую землю.
Мэллори испытывала возбуждение, смешанное со страхом перед неизвестностью. Трап уже был спущен, и матросы заканчивали последние дела перед тем, как сойти на берег. Из трюма был поднят груз, и теперь его катили к вагонам, которые должны доставить его по назначению.
— Смотрите, вон стоит мой муж, — просияла госпожа Уикетт. — Смешной, он отрастил бороду! — И она отчаянно замахала руками. — Он выглядит очень важным, правда?
— Действительно, — согласилась Мэллори, пытаясь взглянуть на сержанта Уикетта глазами его жены, поскольку постороннему глазу он представлялся обыкновенным грузным мужчиной в мундире красного цвета.
— Пойдемте, милочка, он уже заждался. Не будем терять время.
Шагнув вперед, Мэллори наткнулась на неподвижно стоявшего человека и, пошатнувшись, была подхвачена лордом Майклом.
— Прошу прощения, леди Мэллори.
Она взглянула в его зеленые глаза и поняла, что он думает сейчас вовсе не о ней, а о делах, приведших его в Египет. В этом человеке было нечто таинственное, нечто такое, что притягивало девушку и от чего ее бросало в дрожь. Сделав шаг назад, Мэллори подумала, что ей не суждено разгадать загадку этих выразительных глаз. Хотя он и предсказал, что им суждено встретиться в Каире, она сомневалась в том, что еще когда-либо увидит его. Но, как бы там ни было, она забудет его еще очень не скоро.
— Надеюсь, пребывание в Египте не разочарует вас, милорд, — сказала госпожа Уикетт, а затем, схватив Мэллори за руку, потянула ее к трапу. — Если бы вы не были так молоды, милочка, он стал бы прекрасной парой для вас. — Она говорила это от чистого сердца. — Вы выглядите прекрасно, и я готова поспорить, что, если бы вы встретились в Лондоне, вам было бы проще сойтись.
Ступив на землю, Мэллори какое-то время чувствовала себя скованно. Она так долго пробыла на корабельной палубе, что теперь ноги отказывались слушаться ее. Увидев это, госпожа Уикетт понимающе улыбнулась.
— Скоро ваши ноги привыкнут к земле, и это пройдет. В первый раз это всегда оказывается потрясением.
Они приблизились к сержанту Уикетту, и муж с женой обменялись короткими поцелуями. Мэллори могла бы подумать, что они равнодушны друг к другу, если бы не нежность, светившаяся в глазах обоих.
Затем Мэллори представили сержанту Уикетту, и она нашла, что он не менее обаятелен, чем его жена. Решив хотя бы ненадолго оставить супругов наедине, Мэллори отошла в сторону, созерцая толчею, царившую на пристани.
Солнце так ярко отражалось в синих водах Средиземного моря, что девушке поневоле пришлось прищурить глаза. Издалека до нее доносился голос муэдзина, призывавшего мусульман на утреннюю молитву. Внезапно она почувствовала какое-то движение слева от себя и, обернувшись, успела заметить Халдуна Шемсу, в тот же миг метнувшегося за повозку. Он вел себя странно, почти таинственно. Когда она подошла к повозке, он уже исчез. Неужели все в Египте — такие чудные?
Тут же забыв о странном поведении араба, Мэллори стала разглядывать окрестности. В отдалении она видела оживленную улицу, забитую толпами людей. Тут же были верблюды, овцы, катились двухколесные повозки, запряженные ослами. Ничего подобного она и представить себе не могла. Девушка рассматривала женщин в бесформенных черных одеждах, с закрытыми наполовину лицами, на которых были видны лишь глаза. Кем были эти несчастные, прятавшиеся под покрывалами, державшие свою жизнь в секрете от всех и открывавшие лица только в стенах своих домов? Хорошо бы узнать о них побольше.
Скоро Мэллори уже сидела в экипаже рядом с госпожой Уикетт в то время, как сержант Уикетт наставлял грузчиков, укладывавших сзади багаж. Наконец они тронулись. Возница вилял из стороны в сторону, прокладывая путь в густой толпе.
Нил открылся взору Мэллори неожиданно. Экипаж завернул за угол, и — вот она, грязная неспокойная река — ее воды раскинулись перед ними, тускло поблескивая на солнце.