Фин неспешно подошел к нему, закрыв меня собой, и протянул ему руку.
– Добрый день, – любезно поздоровался он. – Очень приятно познакомиться. Меня зовут Фин Коэн.
В замешательстве Шрамованый ухмыльнулся и крепко стиснул Фину руку. Я заметила, что он встал в стойку, будто ждал от Фина дзюдоистского броска или хука. Но ничего такого Фин не сделал. Просто пожал мужчине руку, глядя ему прямо в лицо.
Женщины в комнате смотрели, как мужчины долго и упорно жмут друг другу руки. Момент был крайне щекотливый, но Фин знал, что делал: он хорошенько рассмотрел его лицо. Когда Шрамованый окончательно удостоверился, что никаких борцовских выпадов или бросков дзюдо не предвидится, одно сплошное рукопожатие, он разжал руку, потащился обратно к стене и выжидательно сцепил руки перед собой.
– Вы с мисс Тайглер давние знакомые, – обратилась я к нему. – Где вы познакомились?
Он оглянулся на Гретхен, но та уклончиво повела плечом. Eй уже было все равно, кто что скажет. Наша история подходила к концу.
– В Лондоне? – спросила я. – Когда шел тот процесс об изнасиловании?
Они переглянулись. Гретхен легонько помотала головой.
– Да, об изнасиловании, – повторила я. – Дело против парней, которые меня изнасиловали.
Никто ничего не сказал. Я уже видела, что Гретхен начала выходить из себя и заерзала. А я и рада была.
– Ты ведь и вторую девушку убил и дом ее поджег? – спросила я Шрамованого.
Он медленно моргнул.
– Да неважно, – отмахнулась я. – Допустим, это ты ее убил после попытки убить и меня. Ты же тогда всю кухню мне кровью забрызгал? А ведь у полиции остались образцы. – Я обернулась к Гретхен: – Слышала, вы продаете Фулхэмский стадион.
Она закусила губу.
– Понятия не имею, о чем вы. – Она повернулась к Шрамованому, открыла рот и набрала было воздуха, вот-вот скомандует ему меня вывести, как вдруг ее прервал загремевший за дверью фарфор.
– А! – хлопнула в ладоши Дофин. – Вот и чай!
Горничной, как выяснилось, оказалась та самая филиппинка, которая открыла нам дверь. Она вкатила чайную тележку с изысканным фарфоровым сервизом и тарелку разноцветных макарунов, выложенных в красный, зеленый и желтый круги. Я так понимаю, Гретхен и Дофин сидели на какой-то диете, судя по тому, как они завороженно притихли при виде пирожных.
Горничная вывезла тележку на середину комнаты и хотела было разлить чай по чашкам, но ей велели уйти, и она удалилась.
Дофин поднялась и сама налила чаю. Тут мы с Фином синхронно сообразили, что чашек принесли всего две. Долго с нами тут возиться не собирались.
Фин пошел ва-банк:
– На самом деле мы пришли спросить вас о крушении Даны, мисс Тайглер, если позволите. Это займет всего пару минут.
Гретхен перевела взгляд с пирожных на торчащий из кармашка Фина телефон.
– Вы же не записываете?
Фин ответил:
– Теперь в этом уже нет смысла, не так ли? Все мы понимаем, чем это кончится.
Гретхен пожала плечами, с безразличием на грани скуки.
Но Фин не отступал.
– Все мы знаем, что Амила Фабрикасе невиновна, – начал он. – И на борту той ночью был кто-то еще, кто потом сбежал. Колье, которое должно было затонуть вместе с яхтой, у вас. История о том, как вам его послали почтой, буквально держится на честном слове. На съемках с погружения можно увидеть трос от надувного «Зодиака». Мы знаем, Виолетту кто-то посадил на самолет в Сен-Мартен, оплатил ей апартаменты в отеле, купил два платья разных размеров. Там был кто-то еще, и этот кто-то вывел Дану с пристани. Потом накачал Паркеров, а сам уплыл на «Зодиаке», пока яхта не затонула. И колье он забрал с собой. Просто не смог его так бросить. Но себе он его не оставил. А передал вам.
Гретхен гнусно осклабилась:
– Выходит, в привидений вы не верите?
Фин осклабился в ответ.
– А вас все это, видимо, нисколько не удивляет. То есть… – Он шагнул вперед и сделал нечто странное: а именно взял ярко-зеленый фисташковый макарун и откусил большущий кусок. – Почему вас это не удивляет? – На пол полетели крупицы зеленой обсыпки. – Вы и так все это знаете, верно?
Та изумленно рассмеялась, как настоящая леди, гортанным смехом:
– Что вы под этим подразумеваете?
Я ее уже просто терпеть не могла. Мне претила ее ложная праведность, ее предпочтения в интерьере, как она притащила Шрамованого, чтобы меня припугнуть. Леон и сам был не праведник, но как он мог жениться на ней? Как он выносил ее общество? Может, он и нуждался в деньгах, чтобы обеспечивать обе семьи, но должны же были быть в его кругу нормальные миллионерши, кто-нибудь хотя бы с крупицей харизмы или чувства стиля, хоть чего-нибудь. Гретхен была омерзительна.