– Вы, дамочка, просто тупица несчастная! Виолетта все это время водила вас за нос. Дофин случайно не было немного одиноко? Может, у нее не водилось друзей? Совсем одна осталась, раз работала на вас?
Гретхен вздрогнула.
– Ну разумеется. И каково же было ее счастье, когда с ней захотела подружиться распрекрасная Виолетта. Она не верила своим ушам. Ведь это Виолетта завязала отношения? У нас столько общего! Вы только вдумайтесь.
Я видела, как та прокручивает в голове историю и только теперь понимает, что Виолетта обманула ее упитанную спутницу Дофин, а затем перенаправила все это обаяние на Гретхен.
– Виолетта, это же ты выбрала платья и выслала ей чек? Дофин наверняка приняла это за дружеский жест. Даже родственный. Но это у нее сорок второй размер, а не у тебя.
– Послушайте, Дофин им не желала зла, – Гретхен вскочила на ноги. – Она была хорошим человеком. Она была хорошим человеком.
– Дофин им не желала зла? – Я поверить не могла, что мы вернулись к тому, с чего начали. – Вы вообще в своем уме?
Но Гретхен не просто все отрицала, она почти рыдала:
– Дофин так рьяно меня защищала. Она любила Виолетту, да, но не хотела, чтобы мне их всех пришлось обеспечивать. Она так за меня беспокоилась. Прямо с ума сошла, совсем на нее не похоже: она отравила шампанское. И всех их убила. Виолетта просто хотела меня защитить.
– С чего это все рвутся вас защищать? Вы же просто избалованная в край миллионерша.
Это ей пришлось совсем не по душе:
– Да, Виолетта вывела Дану в открытое море и потопила ее. Она сделала это ради меня, и я ей благодарна. Она ведь понимала, что еще один публичный скандал я не вынесу. Я не могу… – Тут Гретхен рухнула на диван, закрыла лицо руками и разрыдалась. Виолетта села рядом и, сочувственно склонив голову, стала гладить ее по спине.
– Нет, дорогая, – залепетала Виолетта, – я прошу тебя, не плачь. Если ты заплачешь, я тоже заплачу, прошу.
Глядя на них, я поняла, что Гретхен плакала, потому что в душе она знала, что настоящая Дофин никого не травила. Она знала, что все это дело рук Виолетты, и помогла ей замести следы, потому что ей так было легче, чем уличать Виолетту, вызывать полицию, участвовать в похабном, обличительном расследовании и отвечать перед судом на унизительные вопросы об отношениях с Леоном и его деньгах.
Тут я вмешалась:
– Дофин тут ни при чем. Это все Виолетта. И вы это знаете.
Гретхен зарыдала еще громче, пытаясь заглушить мои слова. Плакала она уже в открытую и безвольно уронила руки на колени. Виолетта склонилась над ней и, ободрительно кивая, взяла ее за руки. Теперь я поняла, что, по мнению Гретхен, она пала жертвой той правды, которую я ей против ее воли навязала. Тут стало ясно, почему она так повела себя во время дела об изнасиловании и почему считала, что в порядке вещей было заставить меня замолчать. Даже сейчас, после убийства второй девушки и покушений на мою жизнь, Гретхен все еще считала, что это я ей угрожаю. Жалость к себе порождает тиранов, это ключевой аспект жесточайших режимов, но в случае с Гретхен тут было кое-что еще. Тут была еще и лень. С Виолеттой было удобно, та ее обхаживала, нянчилась с ней, и Гретхен так и прикрывала бы ее, пока это было в ее интересах.
– Бедняжка Гретхен, – сказала я. – Не вам тут решать.
Она подняла глаза и посмотрела на меня, лицо заплаканное и красное.
– Решать?
– Решать, когда все это кончится. С Виолеттой. Она решит за вас.
Гретхен глянула на руки Виолетты, сложенные лодочкой вокруг ее собственных:
– Я считаю, вам пора замолчать.
Но я не замолчала.
– Вы по завещанию случайно не Дофин все оставляете?
Гретхен вздрогнула и зажмурилась. Виолетта выпрямила спину и глянула на Шрамованого, пытаясь перехватить его взгляд, но тот смотрел на Гретхен и не замечал ее. Я останавливаться не собиралась.
– А Виолетта и есть Дофин. Вы сами за нее поручились, она забрала себе паспорт Дофин, ее личность, всю ее жизнь. Вы же сами понимаете, что она замышляет?
Гретхен поднялась и зашипела на меня:
– Мне на тебя смотреть противно, ясно? Пьяная пошла с четырьмя мужиками в отель! А чего ты от них ожидала?
Она пыталась вогнать меня в ступор, хотела, чтобы я замолчала, но мне приходилось слышать вещи и похуже:
– Она убьет тебя, тупая ты, самовлюбленная сволочь.
Я заметила в глазах у Гретхен промелькнувший ужас. Знала ведь, что я права.
Она вскинула руку, и Шрамованый кинулся ко мне. Меня так поразило, с какой скоростью он подскочил, что я плюнула ему в лицо. Розовая с крупинками малины слюна закапала с изрезанного шрамами подбородка.