— Скажите, Мороз, — спросил наконец Сацевич, у вас на дому частная парикмахерская?
— Н-нет, — этого вопроса он явно не ожидал, — машинка у меня есть... но я... Так, знакомых стригу.
— И родственников — тоже?
— Ну да...
— И денег с них не берете?
— Да нет, так... за спасибо. Я ж закон знаю.
— И Ивана Полоза тоже за спасибо стригли?
— Да... это... нет...
— Так да или нет? За деньги или бесплатно?
— Нет.
— А вот он пишет...
Следователь выдержал паузу и не мог не заметить, как при этих словах в глазах Мороза вспыхнул и тотчас погас огонек. Тревожный и словно бы злорадный в одно и то же время, успел отметить Сацевич.
— А вот он пишет, — словно не замечая волнения Мороза, продолжал следователь, — что вы последний человек, который видел Полоза как раз, когда вы его стригли.
— Кто? Кто это говорит? Кто пишет?
— Свидетель Трофимов. Так куда же пошел от вас Иван Полоз, когда вы его постригли?
— Я... я не знаю...
— Но от вас он не выходил?
— Нет... то есть это... я не знаю.
— Скажите, Мороз, где вы спрятали труп?
— Я не убивал... Я не убивал...
— Кто убивал?
— Я все скажу. Это Мороз Илья и Мороз Владимир. Мои двоюродные братья. Это все они...
Ход допроса, заранее тщательно продуманный и разработанный следователем в деталях, оказался верным. «Не надо спешить», — останавливал себя Сацевич.
— Значит, вы утверждаете, что Полоза убили Илья Мороз и Владимир Мороз?
— Да. Это они.
— Хорошо. Подпишите ваше показание. Вот здесь.
Руки допрашиваемого заметно дрожали, когда он выводил свою подпись.
— А теперь познакомьтесь вот с этим документом, — спокойно сказал Сацевич и протянул Морозу листок бумаги. Это было заявление братьев Мороз. Жена Михаила, утверждали они, им рассказала: в ночь, когда исчез Иван Полоз, ее муж вернулся домой на рассвете. В пьяном виде он проболтался: «Теперь Иван не пожалуется».
— Брехня, не могла жена на меня показать. Не говорил я такого...
— Между тем она сама это подтверждает, — с этими словами следователь подвинул Морозу листки протокола, — читайте.
Жена Мороза Камелия Антоновна, тихая, словно напуганная, женщина, долго молчала перед следователем, постоянно вытирая слезы, и наконец, собравшись с духом, коротко сказала: «Да, говорил Михаил. И пришел под утро в ту самую ночь, как был у нас Иван».
Нет, недаром в деревне о Камелии Антоновне говорили: «сама совесть». Знал следователь и о том, что жизнь в этой семье не ладилась. Михаил последнее время часто пил, водил дружбу с людьми, о которых шла дурная слава. В колхозе не работал, а устроился в какой-то бродячей артели. Ни с того ни с сего начал ревновать жену и в пьяном виде не раз ее бил. Разумеется, все эти обстоятельства не могли служить доказательством причастности Мороза к убийству, но они характеризовали его как личность, а следователь этого игнорировать не может.
Между тем Мороз молчал. Он сидел, крепко обхватив голову жилистыми руками. Следователь не торопил его...
— Изменяю свои показания, — сказал наконец Мороз. — Братьев я оговорил зря. Не люблю я их. Может, и за дело. У нас старые счеты с ними. Сейчас их верх...
— Кто убил Полоза?
— Записывайте. Снегуров Трофим и Юхневич Владимир. Я видел, как они схватили Ивана. Иван ударил Снегурова, началась драка... И я убежал...
Трофима Снегурова в деревне не оказалось. Вскоре после того, как пропал Иван Полоз, Снегуров был изобличен в хищении свеклы с колхозного склада и в самогоноварении и арестован. В данное время он отбывал наказание.
Следователь запросил соответствующие органы, и его доставили на допрос. Снегуров — розовощекий, крепкий мужчина шестидесяти двух лет, густо заросший жесткой черной щетиной. Глаза из-под щеток бровей глядят доверчиво, с почти детской любознательностью.
— Пожалуйста, гражданин следователь, вам — спрашивать, мне — отвечать. Отрицать глупо и бессмысленно. Я кругом виноват.
— Значит, вы не отрицаете, что участвовали в убийстве Ивана Полоза?
— Минуточку, — глаза Снегурова изобразили крайнюю степень удивления, — вы меня не так поняли. Этого я вам не говорил. Ни о каком убийстве я знать ничего не знаю. И ведать не ведаю.
— В чем же вы признаете себя виновным?
— То есть как в чем? Вы, очевидно, знакомились с моим делом? Там все записано: хищение семидесяти пяти килограммов свеклы и самогоноварение на дому. Признаю. Было. Что было, то было. Несу за это полное и заслуженное наказание по нашему советскому закону. Что делать, грешен. Черт попутал.