— Хорошо, — сказал Михаил Константинович, — я так, собственно, и предполагал. Завтра проведем осмотр места, где был взорван труп. А потом...
— Надо собрать сельский сход обеих деревень, — подсказал Сацевич. — А то идут всевозможные слухи по поводу следствия. Некоторые думают, что мы ищем Сакулу.
— Да, Гриша, пусть люди передадут Ивану Сакуле, что мы его не подозреваем в этих преступлениях. Он, очевидно, кое-что знает.
На следующий день, взяв понятых, следователи повезли Снегурова на берег Припяти, где, по его словам, был взорван труп Полоза. Естественно, никаких следов останков обнаружить было уже невозможно: паводковые воды смыли все. Река унесла, казалось, все следы преступления.
Однако в земле, у самой реки была найдена воронка от взрыва, кроме того, следы остались и на дереве, что росло поблизости. Криминалистическая экспертиза дала заключение:
«На отдельных участках ветвей дерева имеются характерные повреждения коры, довольно глубокие, напоминающие повреждения, которые образуются вследствие попадания большого количества мелких частиц или мелких предметов, летящих с большой скоростью».
Получив данные этой экспертизы, Михаил Константинович решил допросить Мороза. Припертый к стенке фактами, Мороз наконец перестал петлять и изложил обстоятельства дела таким образом, что рассказ полностью совпадал с показаниями Снегурова. Объяснил он и мотивы убийства совершенно определенно:
— Длинный язык был у Ивана. Болтал много. Грозился нас всех посадить. С участковым якшался.
— Кто предложил убить Полоза?
— Юхневич. Он во всех делах главный.
По всем данным убийство Ивана Полоза можно было считать раскрытым: следствию известны преступники, известны мотивы убийства и обстоятельства. Есть свидетели. Но оставались неясными обстоятельства еще целого ряда преступлений. Упорно продолжал отказываться от какого-либо участия в них Юхневич...
В помещении средней школы (клуб оказался для этого мал) собрались жители обеих деревень. Михаил Константинович рассказал, над чем работает бригада следователей. Он напомнил о всех преступлениях, которые были совершены здесь за последнее время.
— Вам известно, — сказал он, — по этим делам арестованы Трофим Снегуров, Михаил Мороз, Александр Ягелло, Владимир Юхневич. Следствие еще не закончено. Некоторые из этих преступлений можно считать полностью раскрытыми. Но у преступников были пособники. Среди вас есть люди, которые знают то, что поможет следствию, а значит, поможет правосудию воздать преступникам по заслугам, а всем вам — дать возможность спокойно спать, спокойно работать.
Сказал Михаил Константинович и о Сакуле:
— Следствию непонятно, почему он так упорно скрывается. У нас против него нет никаких улик. Если же за ним или за другими гражданами имеются какие-либо грехи, явка с повинной по нашим законам, чистосердечное признание, помощь в раскрытии преступления — это все обстоятельства, смягчающие вину, и они будут приняты во внимание.
В заключение своего выступления Михаил Константинович еще раз обратился ко всем с просьбой исполнить свой гражданский долг.
Сам этот сход, спокойное, деловое выступление следователя по особо важным делам республиканской прокуратуры вселили в людях, уже достаточно издерганных и напуганных всем случившимся, уверенность, что на этот раз за дело взялись по-настоящему и что бандитам пришел конец. А стало быть, нет оснований опасаться, что потом тебе отомстят.
Надо было, разумеется, хорошо понимать и то время, когда у всех были свежи в памяти злодеяния фашистов на оккупированной территории и издевательства их добровольных помощников — старост, полицаев и прочих гитлеровских прихвостней; надо было знать белорусскую деревню, еще не ставшую после суровой годины на ноги, отношения между людьми, сложные, запутанные войной.
Михаил Константинович, коренной житель Гомельщины, все это прекрасно понимал.
— Большое вы дело сделали своим выступлением, — сказал после схода Семен Иванович Киселев. — Прямо можно сказать, вернули народу покой. Больше того — веру в справедливость наших законов.
И точно, расчет Карповича оказался правильным. На другой же день после схода в прокуратуру поступило заявление о том, где и при каких обстоятельствах видели Владимира Зинькевича вместе с Наливайко. Однажды они вместе бражничали. В другой раз затеяли у сельпо драку, избили случайно проходившего мимо колхозника. При проверке эти сведения подтвердились самим пострадавшим.
Зинькевича задержали. Михаил Константинович предложил ему написать объяснение по поводу этого заявления, и он признал. Да, в его присутствии Юхневич договаривался с Наливайко о поджоге дома Киселева Семена. Они же вели разговор и о том, чтобы взорвать здание милиции и прокуратуры.