Дверь транспортного лифта открылась, и от туда вышли пара охранников службы безопасности, ведя заключённого в тюремной робе и наручниках. Гарибальди шёл следом. Шеридан смотрел, как пирата Закциони передают таможеннику, а затем сажают на корабль, перед тем как начнётся посадка обычных пассажиров. Гарибальди подошёл к нему и проследил за его взглядом.
— Да, везучий парень, — прокомментировал он.
— Не слишком везучий. Он проведёт оставшуюся жизнь в колонии на Земле.
— Лучше это, чем промывка мозгов, — не согласился Гарибальди и потёр лоб. — Но иногда, я думаю, что Иванова права насчёт того чтобы выбросить его в воздушный шлюз. Проще для всех.
— Может быть, — сказал Шеридан. — Когда ты достаточно насмотрелся, как гибнут хорошие люди, очень трудно быть справедливым к одному плохому. Но я думаю, она справилась с этим достаточно хорошо. Учитывая сложившиеся обстоятельства.
Гарибальди кивнул.
— Она отлично держалась на слушании. Я был рад видеть это. Одно время, я беспокоился, что она отчасти помешалась с этим пиратом.
— Согласен. Он был тем, кто убил Мокену. И, вы знаете, намного легче, когда есть кто-то на кого можно возложить вину, вместо того чтобы мучить себя вопросом, мог ли ты хоть что-то сделать.
— Да, но хороший командир должен задавать себе подобные вопросы.
Они постояли некоторое время молча, наблюдая за обычной суетой станции.
— По моему, они поступили с ней довольно круто, — сказал, наконец, Гарибальди, подразумевания не пиратов, а Объединённое Командование.
— Когда я поручал ей те патрулирования, — сказал, соглашаясь, Шеридан, — это было важное дело. Дело, за которое она бы она могла горячее взяться. Но теперь — они могут назначить её на другую должность. Отнимут у неё даже это…
— Я мог бы использовать её у себя, но эта работа не для такого человека как она, не с её опытом. Это просто несправедливо, — снова повторил мысль Гарибальди.
Но ни кто из них ничего не мог сделать. Не было никого, с более высоким рангом, к кому бы они могли обратиться. Они оба сознавали, что слова адмирала о пересмотре дела в будущем, лишь пустые обещания. Земля просто могла позволить Ивановой ждать, пока той не надоест быть подвешенной в воздухе, и она, наконец, не решит подать в отставку.
— Командор! Командор Иванова!
Иванова оглянулась. Её окликала Эспада, агент страховой компании. Она подождала, пока та не догонит её.
— Командор… Уф, минутку — переведу дыхание! Командор, я просто хотела поблагодарить вас и сообщить, что Флот, наконец, предоставил нам информацию, которая была нам нужна в деле против "Артеха"! Теперь, у нас есть доказательства, с которыми мы можем пойти в суд, и обвинить "Артех" в том, что он скармливал пиратам информацию о торговых маршрутах! Мы предъявим иск, чтобы лишить законной силы все их требования.
— Эспада светилась от восторга. — Я не знаю, как вы узнали это, но вы были правы. "Юнивёрсал" уже приостановил все страховые выплаты "Артеху". Они говорят, что собираются предъявить обвинение всему совету директоров корпорации, а не только непосредственно причастным к этому чиновникам.
— Я полагаю, сейчас, покупка акций вашей страховой компании, будет неплохим капиталовложением, правда? — криво улыбнулась Иванова.
Эспада внезапно посерьёзнела.
— Ну, строго говоря, сказать так, было бы нарушением раздела корпоративного устава о неразглашении служебной информации. Но если кто и имеет право на получение вознаграждения за всё это, то это вы!
— Что ж, я, конечно, запомню это, когда большая финансовая прибыль упадёт к моим ногам, — ответила Иванова.
Она извинилась, что должна бежать, сославшись на неотложные служебные обязанности, отчётливо осознавая всю иронию этой лжи. "Неотложные обязанности — да уж. Такие же неотложные, как полировка серебра в общественной столовой. Или проведение инвентаризации учёта выданной униформы. Или приём униформы от офицеров, подающих в отставку".
Она боялась, что это произойдёт, рано или поздно. Настоящее положение вещей, не могло оставаться прежним, в этом она была уверенна. "Так, что у нас сегодня на повестке дня? Очередной тренировочный полёт?" Она подошла к своему шкафчику в комнате для дежурных экипажей и стала надевать защитный костюм. Замены Мокене всё ещё не было. Она отметила это по лётным костюмам, надетых на других.
Нет, она не должна винить Шеридана. Дело было в том, и она знала это, что Земля просто не доверяла ей. Не было ничего, что связывало бы её с террористами на Марсе, однако они всё ещё использовали это удобное оправдание. Они всё ещё думали, что она знает что-то, что имеет какое то отношение к той секретной информации, которая была у Ортеги — независимо от того, была ли она на самом деле секретной или нет. Возможно, информация была потеряна, возможно, нет. Ни кто не знает. Иванова знала, только то, что Ортега хотел передать ей её, чтобы она сохранила это для него. И ещё эта дурацкая записка. — "Hardwir", — сказала она вслух. Теперь никогда не выяснишь, что это значит.