— После того как я пообещал сломать ему руку. — Он сделал паузу, приберегая лучшее напоследок. — Он называл тебя "Сьюзи".
Иванова вздрогнула и сделала глоток чёрной синтетической бурды.
— Спасибо, — сказала она, наконец. — Спасибо что заботишься обо мне сейчас, когда происходит всё это. Иногда… Я не уверена, что я могу выкинуть в следующий раз.
Он поднялся, со скрипом отодвинув стул.
— Это всё ерунда. И ты это знаешь.
И он оставил её наедине со своими мыслями.
Снова оставшись одна, она увидела, как умерли последние завитки пара из её чашки. Гарибальди был прав, она всё ещё страдала. Страдала оттого, что разрушилась её карьера. Да, больше всего она переживала из-за этого. Было ли хоть что-то, что она могла бы сделать с этим…
Хмуро глядя на чёрную гущу в чашке, она краем глаза, увидела другую фигуру с подносом, присевшую за одинокий столик неподалёку. Талия Винтерс. Полная противоположность Гарибальди в плане пищи. У неё на подносе, насколько она заметила, находилось всего два поджаренных тоста, не больше. В последние дни она выглядела такой ослабшей, такой изнурённой.
Иванова вспомнила, что её говорил Гарибальди, насчёт того, как Уоллес использовал Талию, какое нелёгкое испытание её пришлось перенести. "По крайней мере у них есть одна общая вещь", подумала она, "они обе пострадали от Уоллеса". Виновато, она вспомнила, как она добавила телепату ещё работы, настояв на том, чтобы та просканировала пирата Закциони.
Она поднялась вместе с кружкой, и, подавив дрожь, направилась к линии по раздаче кофе за очередной порцией. На обратном пути, она остановилась у столика Талии.
— Не возражаете, если я присяду?
Телепатка, поражённая, резко взглянула на неё.
— Ох, конечно не возражаю! Пожалуйста. У вас только кофе?
— Если это можно так назвать.
Иванова украдкой взглянула на поднос Талии. Действительно два тоста, только не поджаренные, а смазанные чем-то сверху. И тарелка с фруктами.
— Я хотела… — Иванова сбилась на полуслове. Это было сложно. — Я хотела поблагодарить вас снова. За помощь в ходе того допроса. И прошу прощения за свою… реакцию.
— Всё в порядке, я понимаю. Я и не думала осуждать вас. У вас были личные мотивы для этого.
— Нет. Я думала, что если бы я могла просто вытянуть из того парня правду, всё бы разрешилось, все эти заговоры, всё. Всё бы закончилось и стало как прежде. Но этого не произошло.
— Мне жаль, что это не решило всех проблем. Я имею в виду, тех, что касаются вас.
— Да, моя карьера… Кстати, о моей карьере, я хотела… — Она сглотнула. — Я хотела попросить вас. Не могли бы вы помочь мне снова?
— Если это в моих силах, да, конечно, — озадаченно произнесла Талия.
— Я думаю, вы в курсе, что Земля не хочет восстанавливать меня в должности. Я полагаю, это из-за того, что они не доверяют мне, из-за Ортеги, из-за той записки, которую он написал. Поскольку информация никем не была найдена, я думаю, они всё ещё считают, что я что-то знаю о ней.
Иванова запнулась, размышляя, имеет ли, вообще, всё это смысл. Обычно, общаясь с Талией, она делала всё, для того чтобы держать её подальше от своих мозгов. Но сейчас…
— Я хочу понять только одно — какой смысл в этой записке. Там было только одно слово. Я уверенна, что оно должно мне что-то напомнить, но я не могу понять что. И чем дольше я пытаюсь вспомнить, тем больше понимаю, что оно ничего не означает. И я подумала…
У неё вспотели руки, и она поставила чашку с кофе на стол, прежде чем та упала. Она почувствовала, как участилось её сердцебиение, и нервно задрожала от страха.
— Я подумала… возможно, вы, сумели бы… найти это…
Талия заговорила очень мягко и осторожно.
— Я думаю что да. Я, возможно, смогу это сделать, если это часть вашей памяти. Разум хранит много, очень много воспоминаний, к которым сознание не может получить доступ. — Она странно посмотрела на Иванову. — Но это потребовало бы более чем простого, поверхностного сканирования. С Закциони, по большей части, я лишь вскользь прошлась по внешней поверхности его мыслей. В вашем случае, в том, что мы обсуждаем, мне нужно пойти глубже. Вы понимаете?
Иванова не могла говорить. Если бы она могла, она бы закричала, убежала, или набросилась бы на неё со всей силой, которая в ней была: "Прочь из моих мозгов!" Но вместо этого она лишь натянуто кивнула, отвечая, что да, ей понятно.
— Лучшее место для этого там, где мы можем полностью остаться наедине, без внешних помех. Могу я предложить свою каюту?
Иванова снова кивнула и заставила себя прошептать:
— Это было бы чудесно.