15 марта 1944 года в письме за № 5034 Биркамп сообщал руководству Львовского подразделения полиции безопасности и СД о том, что в районе Пидкаменя Бродовского района немцы передали бандитам УПА оружие, боеприпасы и перевязочные материалы, а также рекомендовал относиться к УПА как к своим союзникам. В этом же документе отмечалось, что для переговоров с УПА выезжал майор Гибель — сотрудник отдела «l-ц» группы армий «Юг», дислоцировавшейся в городе Броды, содержалась информация об обстреле оуновцами из гранатометов польского монастыря, где прятались до 500 граждан польской национальности. Сравнив эти две информации, нетрудно догадаться: люди, которые скрывались в монастыре или костеле, если не все, то многие были убиты и ранены.
Командир разведывательной группы немецкого военного подразделения Лобау, который также принимал участие в этих переговорах, рапортовал, что руководитель группы УПА во время встречи с ним сделал такое заявление:
«Участники УПА встретили полное понимание со стороны вермахта и сожалеют, что с полицией безопасности еще не достигнуто единство. Планы УПА направлены не во вред немецким интересам;
УПА ни в коем случае не разрушала немецких коммуникаций и подвоз на Восток, хотя имела такую возможность;
УПА воюет не против немцев, а только против Красной Армии».
В неоднократных переговорах с УПА принимали участие адъютант командира 4-го полицейского полка лейтенант Зефарс, криминальный секретарь СД во Львове Штрейхер, окружной руководитель Рава-Русской полиции безопасности Хагер, капитан полиции безопасности Бухенвизер и другие. Криминальный комиссар полиции безопасности и СД Галиции Паппе имел возможность несколько раз встречаться с руководителем банды УПА, который передал 28 апреля 1944 года в распоряжение СД задержанного УПА советского парашютиста Константина Молчанова, уроженца Смоленской области, а также американскую мину новейшей конструкции для проведения технической, экспертизы и последующего использования для вооружения немецкой армии, данные о подпольной радиостанции польских патриотов, которые действовали во Львове. По условиям договоренности Молчанова после допроса в СД должны были вернуть в УПА и там, как их добычу, расстрелять.
Во время этих переговоров представитель УПА заверил Паппе, что они готовы передать в распоряжение немцев один батальон (сотню УПА. — Авт.) для заброски в тыл Красной Армии с целью срыва снабжения советского фронта, проведения террористических актов, для военной разведки в пользу вермахта. На этом же совещании по предложению руководителя Рава-Русской полиции безопасности Хагера представитель УПА обещал провести заготовку и поставку скота, зернофуража, продовольствия.
27 февраля 1944 года начальник полиций безопасности и СД Галиции доктор Витиска докладывал в Берлин штурмбанфюреру СС Элиху и в Краков оберфюреру СС Биркампу о том, что банды УПА избегают вооруженного столкновения с немцами. В тех случаях, когда немецкие военнослужащие захватывались УПА в плен, им предлагали занять руководящее положение в банде. При отказе задержанные освобождались и с пропусками УПА свободно возвращались в распоряжение немецких воинских частей.
8 апреля 1944 года Паппе беседовал с сотрудником разведывательной группы «l-ц» Прюцмана — штурмбанфюрером СС Шмитцем о переговорах, которые проводил последний с руководителем банды УПА. В составленной по этому вопросу справке Паппе привел слова Шмитца о том, что банды УПА использовались немцами в тылу Красной Армии с целью диверсии и разведки. На основании конкретных фактов Шмитц высказал уверенность в том, что банды УПА «честно стремятся всесторонне поддерживать немецкие интересы».
Переговоры руководителей ОУН — УПА с офицерами подразделений немецкой армии о совместных боевых действиях против наступающих частей Красной Армии вызвали тревогу среди высшего командования вермахта. И это закономерно. Получая и анализируя информацию от руководителей районных и под районных звеньев ОУН, командование пришло к выводу о том, что значительное большинство населения западных областей Украины относится к ним враждебно. Немцы также знали, что часть рядовых участников и руководителей низшего звена ОУН — УПА взялись за оружие для борьбы с оккупантами. Все это сеяло недоверие немецкой армии к ОУН — УПА. С другой стороны, не было никаких официальных установок и разъяснений о продолжающихся переговорах как по линии вермахта, так и абвера. Немало армейских офицеров, которые были проинформированы о негласных контактах представителей абвера и СД с вожаками оуновского подполья, удивлялись: «А где же центральный провод ОУН и штаб УПА, какое их отношение к взаимным связям, которые создаются?»