В «Манифесте ОУН», в частности, бандеровцы заявили, что «единственными представителями украинского народа» и «стратегии революции» на Украине являются они сами.
«Борьба и деятельность ОУН в период войны» — документ националистического геноцида. Он пропитан зоологической ненавистью ко всем, кто не с Бандерой. Здесь скрупулезно определялось: как же больше навредить советскому народу, чтобы облегчить фашистам захват Советской Украины, кого и как убивать, кого бросать в концентрационные лагеря и т. д. Рекомендовалось немедленно ликвидировать «нежелательные польские, московские и еврейские элементы». Кодексом каждого бандеровца, подчеркивалось в документе, является собственная националистическая совесть», цитировались распространенные среди оуновцев слова Бандеры: «Наша власть должна быть ужасной». По гитлеровскому образцу утверждалась политико-военная диктатура ОУН.
Анализируя программу ОУН(Б) в начале войны, можно увидеть, как Бандера и его сообщники создавали в тени гитлеровских штыков иллюзию освобождения Украины. Справедливо замечают многие исследователи, что эта иллюзия была первой причиной самообмана Бандеры. Второй причиной было, то, что Гитлер и вся его смертоносная система маскировали истинные планы относительно Украины. Знал ли Бандера о «плане Барбаросса», плане «Ост», плане «Ольденбург», инструкции Кейтеля для вермахта, распоряжении Гиммлера для руководителей концентрационных лагерей смерти, о геноциде против славян, об инструкции-дополнении к плану «Ост», где шла речь и о депортации 65 % западных украинцев? Думаю, что не знал или знал лишь отдельные фрагменты, а не основные положения гитлеровской доктрины.
Фанатизм и амбициозность Бандеры в то время не имели границ. Как вспоминает Иван Кедрын-Рудницкий, который хорошо знал его, «Бандера смертельно страдал двумя болезнями: антиполонизмом и антикоммунизмом» (Жизнь. События. Люди. Нью-Йорк, 1976). Это его и ослепляло.
22 июня 1941 года, в день нападения гитлеровской Германии на СССР, в Кракове по инициативе Бандеры собрались 113 представителей разных националистических группировок, которые и создали УНК (Украинский народный комитет) с целью объединить националистические силы в связи с новой «способствующей» обстановкой. Но гитлеровцы не признали УНК, а Бандеру посадили на несколько дней под домашний арест.
30 июня гитлеровские войска оккупировали Львов. На рассвете в город в обозе передовых частей вермахта прибыл и спецбатальон СС «Нахтигаль» во главе с Т.Оберлендером, А.Герцнером и Р.Шухевичем. Одновременно прибыла группа бандеровцев под руководством заместителя Бандеры Ярослава Стецька-Карбовича. Вечером в доме «Просвиты», что на площади Рынок, бандеровцы поспешно создали группу своих сторонников и провозгласили заблаговременно подготовленные «акты», которые декларировали «самостийну Украину» и «правительство» во главе со Стецьком. Правда, чтобы не дразнить гитлеровцев, бандеровцы Актом 30 июня (как указывал декрет № 1) провозглашали «украинскую власть» «на западных землях Украины».
Подчеркнем, что Гитлера не интересовала ни красная, ни желто-голубая, ни тем более какая-то «самостийная Украина». Его интересовал лебенсраум, жизненное пространство и славянское быдло. Знал ли Бандера об этом, предвидел ли такой поворот?
Ответ дает сам Бандера. В статье «Слово к украинским националистам-революционерам» в 1948 году он по этому поводу писал так: «Было ясно, что гитлеровская Германия не дает положительно отнестись к делу государственной самостоятельности Украины…» А затем стыдливо замечал: «Мы глубоко убеждены, что честь Нации, историческая и политическая необходимость велели так поступать». Что это — политическая неразборчивость или авантюризм?
Получается, что строить украинскую государственность бандеровцы собирались с помощью гитлеровских штыков. В таком случае, ради этой «исторической и политической необходимости» можно было бы и заискивать перед гитлеровцами, выторговывая для себя (а не для народа) эту иллюзорную и фантастическую соборность? Причем все это называли войной на два фронта.
Как бы оправдываясь, Бандера писал: «Кое-кто упрекает меня, что во время Акта 30 июня 1941 года были использованы выражения и жесты, доброжелательные по отношению к Германии». И тут же пояснял, что это не «кокетство», а «большая политика во имя Украины и народа» (І). Ну что же, всякие политические авантюристы всегда считали, что их авантюра — народное благо) «Когда же Германия пошла войной против России, нашего врага, — продолжал Бандера, — то Украина (читай: украинские националисты. — Авт.) не могла принять неприязненно этот факт. Поэтому наши действия были четкими: последовательное отстаивание дела государственной независимости, а при условии почитания ее — готовность к дружеским взаимоотношениям и к общей войне против большевистской России, и только против нее» (подчеркнуто автором. — В.М.). Так сформулировал свою политическую позицию Бандера, подчеркивая, что считает эту линию единственно правильной. «Ее мы наметили, ее реализовали и тяжкими жертвами отстояли — и ее всегда признаем».