Начало второй мировой войны застало Степана Бандеру в Свентом кшиже в Бресте. 13 сентября 1939 года охрана покинула тюрьму, и Бандера с группой националистов вышли из камер и направились во Львов. Здесь Бандера пробыл две недели, наладил связи с оуновскими звеньями. Но обстоятельства были крайне небезопасными в связи с присутствием советских войск и органов революционной власти, поэтому его немедленно переправили через советско-немецкую границу на территорию Польши, оккупированную гитлеровцами.
Сначала Бандера отправился в Краков, но тут уже был центр мельниковцев, который вскоре преобразовался в УЦК, руководимый Владимиром Кубийовичем. Несмотря на то что в генерал-губернаторстве в то время пребывало около шести тысяч его соратников, Бандера искал более прочные позиции. Поэтому он сначала переехал в Пищаны (Словакия), а потом в Вену, где была большая ставка ОУН, на которую он мог опереться.
В среде ОУН ситуация с каждым днем обострялась. Надвигалась гроза. Вокруг Бандеры объединились активные функционеры: Рино Ярый, Микола Лебедь, Богдан Кравцив, Иван Габрусевич, Зеновий Матла, Ярослав Старух, Роман Шухевич, Ярослав Стецько, Степан Ленкавский, Иван Гриньох и другие — костяк фракции «молодых». Все они обвиняли мельниковцев, как «коварных революционеров», в бездеятельности, консерватизме, мягкотелости, во всех грехах. Их поддерживала гитлеровская войсковая разведка (абвер) и имела контакт через своего специального резидента Теодора Оберлендера.
В январе 1940 года «молодые» устроили бунт. Их требования: всесторонняя милитаризация ОУН, организация конспиративных центров в западных областях Украины, формирование легиона на стороне немцев против СССР, отстранение членов «триумвирата» от руководства, как польских агентов и виновников в смерти Коновальца и передача их «революционному» трибуналу.
Со своей стороны, Мельник оценил действия бандеровцев как авантюристические и провокационные. Милитаризация ОУН нецелесообразна, утверждал он, а партизанская борьба на Советской Украине опасна для населения. Немцы же являются единственным союзником ОУН, и этому альянсу нельзя вредить.
В ответ Бандера с помощью Т.Оберлендера и Р.Ярого созвал 9–10 февраля 1940 года в Кракове конференцию своих сторонников. Конференция проходила в нервной, истерической атмосфере и привела к созданию в ОУН «революционной фракции» во главе с Бандерой и Ленкавским. Тем самым вождю пану Мельнику дали понять, что его установка игнорируется полностью. Тут же, на тайном заседании, в узком кругу представителей, бандеровцы создали главный революционный трибунал, который тотчас вынес смертный приговор Барановскому, Сеныку, Сциборскому и многим другим оуновцам, соратникам Мельника. Исполнением приговора должна была заняться только что созданная служба безопасности (СБ) под руководством М.Лебедя и М.Арсенича.
В течение нескольких месяцев после конференции было уничтожено около 400 мельниковцев. Те ответили своими акциями, ликвидировав свыше 200 бандеровцев. В такой обстановке примирение стало невозможным, невзирая на активное стремление абвера не допустить раскола в ОУН (об этом рельефно свидетельствовали руководители акции генерал Лахузен и полковник Штольце во время работы Нюрнбергского судебного процесса над главными военными преступниками гитлеровской Германии).
5 апреля 1940 года Бандера побывал у Мельника в его резиденции в Италии. Но этот визит был всего-навсего камуфляжем «порядочности». Бандера требовал власть в ОУН передать ему. Основание? Решение конференции бандеровцев в Кракове 10 февраля. Мельник в ответ пригрозил Бандере «революционным трибуналом». Это уже был раскол. Как указывается в «Энциклопедии украиноведения», он состоялся «на почве персональных и тактических разногласий». Как бы там ни было, но результаты его ужасающие — поведение пауков в банке.
Чтобы «закрепить» эту акцию, в апреле 1941 года бандеровцы созвали в Кракове «великий сбор» ОУН при участии 68 делегатов. Решения предыдущего сбора мельниковцев были отменены. Проводником ОУН был провозглашен Бандера.
Крикливые фразы об ориентации «на собственные силы» остались на уровне пропагандистской демагогии, «революционность» бандеровцев тонула в болоте собственных амбиций.
Вот главные решения этого сбора:
— свержение большевистского режима на Украине;
— углубление связей с государствами — противниками коммунизма (Германией, Италией и Японией);
— воспитание и подготовка кадров, в том числе и военных;
— координация действий с германской армией в тылах Красной Армии.
Влияние нацизма неприкрыто определялось в лозунгах бандеровцев: «Украина только для украинцев!», «Равенство только для украинцев!». Бандеровцы вводили гитлеровскую атрибутику в приветствие, поднятие руки вверх со словами «Слава Украине!» с ответом «Героям слава!».
А как же относились к бандеровской фракции гитлеровцы?
Во-первых. С одной стороны, все бандеровские организации, которые находились в генерал-губернаторстве, сотрудничали с абвером, гестапо и оккупационными властями; с другой — обо всем, что они творили, подробно знали гитлеровская разведка и гестапо и относились к ним терпимо.
Во-вторых. Гитлеровцы понимали, что бандеровцы заслуживают больше внимания в плане использования их в войне против СССР, чем мельниковцы. Одновременно они видели в ОУН(Б) и опасность в будущем. Их, естественно, раздражал открытый экстремизм бандеровцев. Относительно мельниковцев они были более лояльными и охотнее использовали их в легальной администрации и полиции, а бандеровцев — для конспиративной диверсионно-агентурно-террористической работы на советской территории.
Накануне нападения на СССР гитлеровцы прибрали и рукам оба лагеря. Об этом, в частности, свидетельствуют документы пленного Юзефа Лацарека, бывшего капитана абвера, который накануне и в годы войны работал в отделе абвера под руководством Лахузена — Штольце — Айкерна — Коха и специально занимался украинскими националистами и использованием их в агентурно-диверсионной работе против СССР.
Ю.Лацарек свидетельствовал, что задолго до войны Мельник получал от немецкого правительства 2–2.5 млн. марок в год. Однако вскоре ситуация круто изменилась. «Когда наметилась война немцев против СССР, — замечал он, — немецкая разведка стала проявлять большой интерес к бандеровцам, имея в виду использование их как реальную силу в помощи немцам в борьбе против Советской власти».
В марте — апреле 1941 года абвер поручил Эрнсту цу Айкерну провести переговоры с бандеровцами в отношении сотрудничества с немцами. Бандера послал для переговоров М.Лебедя и переводчика работника абвера Ильницкого, известного издателя украинско-немецкого словаря. Главная цель переговоров: согласен ли Бандера сотрудничать с гитлеровцами?
Лебедь ответил утвердительно, но при определенных условиях. Вот они:
— оказание материальной помощи бандеровцам;
— полное равноправие организации бандеровцев с мельниковцами;
— снабжение их необходимым оружием.
Условия были приняты. Вскоре после этих переговоров, — свидетельствовал далее Лацарек, — в Берлине состоялись переговоры между уполномоченным германского командования, сотрудником абвера по линии 2-го отдела доктором Марнертом, с одной стороны, и Бандерой — с другой. Переговоры привели к полному согласию между немцами и Бандерой». Бандера стал получать от немцев 2.5 млн. марок (как и Мельник) и надлежащее количество оружия. «Все пункты договора как немцами, так и бандеровцами выполнялись», — свидетельствует документ.
На Нюрнбергском судебном процессе над главными военными преступниками гитлеровской Германии полковник абвера Е.Штольце свидетельствовал: «Я лично дал указание руководителям украинских националистов, немецким агентам Мельнику (прозвище «Консул-1») и Бандере, организовать сразу же после нападения Германии на Советский Союз провокационные выступления с целью подрыва ближайшего тыла советских войск, а также для того, чтобы убедить международное общественное мнение в том, что, мол, происходит развал советского тыла».