В заключение хотелось бы остановиться на личных качествах Ярослава Стецька, его отношении к людям. Характеризуя Стецька в некрологе, Л.Шанковский, например, писал о его благородстве, деликатности в поведении, толерантности даже к людям с противоположными взглядами. Особое ударение автор делал на религиозности проводника, христианских принципах его жизни (Вестник, 1986. № 3. С. 140–142).
Однако некоторые бывшие единомышленники Стецька придерживались противоположного мнения относительно его моральных принципов, в том числе и христианских.
Эмигрантские деятели, которым приходилось общаться со Стецьком, обращали внимание на его неискренность, амбициозность, нездоровое стремление к карьере. «Настоящая цель, которая стимулировала Стецька-Карбовича, — писал один из бывших единомышленников президента АБН, — была в его несоизмеримых к личным возможностям аспирациях» (Мигаль Т. На распутьях многолюдных. Киев, «Днипро», 1982. С.22).
Кратко еще об одной личной черте Стецька — его национальной нетерпимости в отношении к другим нациям. Наряду с патологической ненавистью к еврейскому народу, о чем уже упоминалось выше, для Стецька была характерной какая-то злобная, пещерная русофобия.
Он стремился даже выработать своеобразную «теорию» враждебности к русскому народу, к Москве, очертить свои «планы» войны и покорения России, ее оккупации. «Врагом не является только режим, — писал Стецько, — это прежде всего агрессивный народ… москали-империалисты». «Вражеской территорией, — отмечал он, — является Россия (Московия), а «за коммунизм-большевизм несет ответственность русский народ». В связи с этим Стецько предлагал «альянтам» с началом «горячей войны» не ограничиваться атомным оружием, а создать «оккупационные войска, которые могли бы сражаться прежде всего с московскими армиями на их этнографической территории» (Стецько Я. Произведения. Т.1. Украинская освободительная концепция. Мюнхен, 1987. С.508).
Стецько не допускал никаких возможностей для дружественных отношений, экономического и политического сотрудничества между украинским и русским народами — народами-соседями, народами-братьями, такими близкими по языку, духовной жизни, историческим и культурным традициям. «Единственно революционно-вооруженная борьба, оружие рассудит нас с москалями», — безапелляционно заявлял он (Освободительный путь. Лондон, 1979. № 10. СИ 50).
С ненавистью относился Стецько к русской культуре, даже к тем ее представителям, которые в условиях застоя и брежневизма по политическим мотивам вынуждены были покинуть свою Отчизну. В статье «Положение в мире и Украина» (март 1982 г.) Стецько, напримёр, писал, что выступает против «новых кандалов», предложенных московскими обманщиками типа Солженицыных, Максимовых, Некрасовых, Гинзбургов и Союза. Всякое сотрудничество с москалями… в каких-либо существующих русских организациях, прессе, журналах является предательством интересов Украины, категорически заявлял он.
Не менее воинственно отнесся Ярослав Стецько к сообщению правозащитника генерала Петра Григоренко, который в семидесятых годах был вынужден уехать в США. Он называл генерала «предателем», «малороссом», «хохлом», человеком, утратившим «национальное достоинство». «Григоренковщина — это предательство украинских интересов и украинской государственности, — писал Стецько, — поэтому она должна быть поборена как пророссийская диверсия москалей в украинском лагере» (Освободительный путь. Лондон. № 3. 1982. Март. С.279).
Неусыпную активность, как вспоминают почти все, кто знал Стецька, проявлял покойный проводник к делу собственного обогащения. Немало сил отдал он созданию собственной, тщательно законспирированной типографии фальшивых долларов, которая несколько месяцев «работала» в одном из подвалов купленного бандеровцами дома на мюнхенской Фюрихштрассе, поставляя свою почти безукоризненную «продукцию» на черный рынок.
«Стецько, — говорил бывший член провода ОУН Ярослав Бенцаль, — политический проходимец. Он паразитировал на нашей организации, тратил наши деньги сколько хотел и как хотел, не отчитываясь за это ни перед кем».
На этом можно было бы и завершить биографию бывшего премьера, проводника и президента… Но вспомнил недавнее заявление депутата Львовского областного Совета М.Меленя о том, что «правительство, провозглашенное 30 июня 1941 года, является нашим правительством, никогда не ликвидированным, и мы должны его восстановить. А те Советы, которые «создаются сейчас», являются «продолжением» правительства Стецька или, как высказался М.Мелень, «тех Советов, которые были провозглашены сорок девять лет назад…»
В связи с этим очень хотелось бы привести еще одну цитату из высказывания человека, который Стоял у самых истоков создания ОУН и имел возможность наблюдать вблизи и сам фарс провозглашения того самого «правительства», и те страшные последствия, к которым привела бандеровско-стецьковская авантюра 1941 года. «Этот год — вспоминал Зенон Кныш, — вписался навсегда в историю нашего движения как начало жестокой эры, которая не закончилась и сегодня… Начался он дьявольским танцем диких страстей, разбудив скованную моральными цепями людскую бестию и вооружив руку Каина, тужившую за донцовским[21]«счастьем ножа». Историческое проклятие украинского народа — междоусобицы, разруха и братоненавистничество — как нельзя ярче еще раз себя сманифестовало. Дрожит рука писать эти строки и сжимается сердце при воспоминании о множестве юношей, нашедших смерть не на поле славы и борьбы за любимую Украину, а в неуютных задворках бандеровской энкаведевщины.
…Вот так родился дьявол в украинской политической действительности. Повитухой была ему немецкая дефензива (разведка, карательная служба. — Авт.), кумом — амбициозная гордость и бунтовское непослушание. Сколько он беды натворил на Украине, сколько слез и крови пролил — не списать на воловьей шкуре. Все это занотировано на скрижалях мартирологии украинского народа и предстанет когда-то перед судом истории» (Михайлюк Б. Бунт Бандеры. Мюнхен, 1950. С. 81–82, 95).
Убежден — эти слова заставят задуматься над нашим прошлым, настоящим и будущим каждого, кому дорога судьба многострадальной Украины.
В.Горовой
Сброшенный в бездну
Еще вечером Роман Шухевич чувствовал себя в безопасности, так как на чердаке дома и в сарае его охраняли девять эсбистов. Перед рассветом он отпустил охрану, думая пробыть тут до вечера. Но именно утром в двери постучали.
Пока его связная и любовница Анна Дидык, спустившись на первый этаж, сквозь приоткрытые двери разговаривала с чекистами, Шухевич, подняв ковер, нажал на ляду в стене и прямо с кровати скатился в тайник, оборудованный между крышей и стеной комнаты. Он слышал: Анна представлялась учительницей Нюсей, которой якобы принадлежала эта квартира, но ей не поверили. Четверо поднялись крутыми ступеньками на второй этаж.
— Что вы хотите? — спросила Анна.
— Ничего мы не хотим. Скажите только, где спрятался Роман? — Подполковник кивнул на кровать, где лежали две подушки и по всему было видно, что тут спали двое.
— Какой Роман? — удивленно спросила женщина.
— Шухевич…
— Впервые слышу!
— Тогда, может, вы знаете Тура? Или Чупринку?
— Не знаю. Впервые слышу! Не знаю! — залепетала женщина.
— Тогда будем делать обыск, — заявил подполковник. — А вас придется задержать. Хотя и не хотелось бы это делать.
— Кто вы такие, чтобы делать обыск? — спросила женщина.
— Я представитель Министерства государственной безопасности, — сказал подполковник. — А это мой заместитель. Мы точно знаем, что в этой квартире прячется Роман Шухевич. И хотели бы с ним переговорить. Мы гарантируем ему жизнь…
21
Донцов Дмитрий — идеолог украинского национализма и фашизма, ревностный последователь А.Гитлера и Б.Муссолини.