И вновь телефон трещит. Трещит, не переставая. «Наверное, этот самодовольный кретин Дорфмайстер. Спешит поблагодарить», — с отвращением, потому что сейчас опять придется разыгрывать девчонку, как кошка влюбленную в этого идиота, подумала Мари.
— Слушаю вас, — веселым голосом и с улыбкой на лице прощебетала она, сняв трубку, и была приятно удивлена. Звонил редактор.
— Ты завезла ему материалы?
— Да, шеф! Сделала все, как вы велели. К сожалению, а вернее, к счастью, его не было дома — и поэтому передать на словах ничего не смогла.
— Давай без эмоций! Он хоть и чересчур себя любит, но парень сообразительный. Догадается, чего наш журнал ждет от него. Извини, что побеспокоил так поздно. Спокойной ночи!
— Не стоит извиняться, шеф! Спокойной ночи. До завтра!
«Вот это мужчина так мужчина! И ничего, что в возрасте, зато не такой бахвал, как этот Дорфи. Никак не пойму, что другие в нем такого находят?» — положив телефонную трубку и выключив телевизор с довольными и веселыми лицами актеров, невольно напоминавшими ей Дорфмайстера, уже в постели, засыпая, подумала Мари.
…Настойчиво звонил телефон. Аксель, казалось только что отложивший прочитанное досье и решивший хоть немного поспать перед тяжелым днем (теперь, как это бывало и раньше, когда он набредал на какое-то перспективное дело, все дни до тех пор, пока материал не появится в печати, будут суматошными, «беготными» и тяжелыми), не понимая еще спросонок, в чем дело, схватил трубку, чуть не уронив на пол аппарат, а вместе с ним и маленький прозрачный столик, где чудом уместились папка с материалами, пепельница, до краев набитая окурками, и чашка с недопитым кофе.
— Алло, Аксель! Это я, Макс! Кроммер действительно до сегодняшнего дня находится на Канарских островах. Я узнал точно.
— Заставь дурака богу молиться! Ты что, подождать не мог с этим сенсационным известием?! Через пару часов встретились бы в редакции! Я только прилег, а теперь еще и сон перебили, — путано, с раздражением на этих молодых маменькиных сынков, которых еще учить и учить надо, и ничуть не пытаясь это раздражение скрыть, прохрипел в телефон Дорфмайстер.
— Но ведь это не все, Аксель! — с обидой в голосе, искренне разочарованный таким нелюбезным приемом, принялся оправдываться Макс. Сам он, решив брать пример именно с увлекающегося делом Дорфи, и вовсе забыл об отдыхе и сне. — Кроммер улетает сегодня, если уже не улетел, в Женеву, а оттуда завтра — в Киль.
Сон с Акселя как рукой сняло.
— Прости, малыш, я погорячился! Ты правильно сделал, что позвонил, а не стал дожидаться утра. А почему он двинет в Киль только завтра? На сегодня рейсы есть? Ты не узнавал?
— Еще как узнавал! Есть не только рейсы на сегодня, но и просто прямой рейс с Канарских островов, из Санта-Круса по-моему, до Киля. Мне кажется, что Кроммер хочет с кем-то встретиться в Женеве. И я даже знаю с кем!
— Врешь! Так не бывает! Или тебе и это подсказал компьютер папаши твоего друга? — с иронией, но чувствуя, что они вышли на правильный след, поинтересовался Аксель.
— Вот и не вру! Я сейчас говорю из редакции. Да, вахтеру внизу я показался очень подозрительным — пускать не хотел, долго рассматривал мою журналистскую карточку. Говорит, редко кто заявляется сюда в такую рань…
— Вахтер тебе и сказал, с кем Кроммер встретится в Женеве? — дрожа от нетерпения, попытался сострить Аксель.
— Нет, это так, к слову. Просто, проходя мимо телетайпной, я сорвал ленту какого-то местного агентства. Так вот, слушай, читаю. «…По заявлению которого», имеется в виду Кроммер, — уточнил Макс, — «он отбывает на родину с чистой совестью и уверенностью в правоте своего дела». Дальше все ерунда, а вот еще: «…готов будет, по его собственным словам, предоставить специальной комиссии ландтага доказательства своей полной непричастности к этой афере, а также выступить с разоблачением направленного против него широкомасштабного заговора».
— Да, ты, пожалуй, прав! Доказательства он может добыть только по пути домой, то есть в Женеве. А мы, парень, будем с тобой первыми, кто ознакомится с этими доказательствами. Поэтому мы сегодня же вылетаем в Женеву — благо с расходами на этот раз можно не считаться. Даже не будь твоего папы — дело того стоит. Когда самолет Кроммера прибывает в Женеву?