Немудрено, что таким образом он и сам научился до тонкостей разбираться в национальностях своих постояльцев. В том, кто есть кто, откуда и что из себя представляет.
— Моя фамилия Ланге, — с сильным северным акцентом, так не похожим на почти певучее швейцарское произношение, и забыв поздороваться, произнес немец.
— Добрый день! Рад приветствовать нового гостя в нашем отеле…
— День добрый! — не замедлил исправить собственную неделикатность вошедший, перебив, правда, при этом портье, годившегося ему чуть ли не в отцы.
Этот тип вечно занятых, чрезвычайно деловых постояльцев был давно знаком работавшему здесь не первый год швейцарцу, хотя не они, а люди спокойные, семейные, уравновешенные составляли подавляющую часть постоянных гостей этого тихого женевского отеля. Увы, бьющая в глаза деловитость, этот показной, внешний «американизм» отнюдь не всегда свидетельствовали о прочном положении в обществе. Те, кому не надо бороться за выживание, наслаждаются жизнью, а не превращают ее по собственной воле в сплошные, сжатые до долей секунд, будни.
— На ваше имя, господин Ланге, заказан номер с ванной. Из окна прекрасный вид на наше знаменитое озеро.
— Очень хорошо! Я пробуду недолго. Вероятнее всего, не больше недели.
— Как вам будет угодно, господин Ланге. Мальчик проводит вас. Франсуа, вещи месье в 302-й. — Улыбчивый портье старательно обрабатывал нового постояльца. Личные симпатии и антипатии — разве они могут помешать быть вежливым и гостеприимным, каким и положено быть администратору солидного отеля.
— Я вам много хлопот не доставлю… — внезапно проявив заинтересованность в продолжении этой, казалось бы, мимолетной, но неизбежной беседы, с улыбкой проронил немец. — Я сам человек тихий и люблю покой!
«Оно по тебе и видно, какой ты тихий, — усмехнулся про себя портье. — Хотя, как говорят американцы, и Ниагара считает, что она всего лишь мелодично журчит…»
— …В Женеве же, хоть здесь и полно туристов круглый год, так мало местных жителей, что кажется, будто этот город самой природой создан для покоя! — сомнительным комплиментом закончил свою мысль приезжий.
— Можете не беспокоиться, господин Ланге! В округе, правда, расположено несколько отелей, есть поблизости и семейные пансионы, но шума от них никакого. Это все больше такие же солидные и спокойные заведения, как и наше. Последнее крупное «беспокойство» случилось в нашем квартале лет эдак более восьмидесяти назад. Пожалуй, даже и больше!
— А что же произошло? — Теперь уже любопытство гостя не было наигранным, как в начале разговора. Простояв несколько десятков лет за стойкой, портье умел располагать к себе, знал, кого и чем можно заинтересовать, как сделать завсегдатаем, старожилом отеля случайно заглянувшего сюда туриста или делового человека, номер которому по телефону, не заглянув даже в рекламный проспект, забронировали друзья или партнеры. За это умение сделать завсегдатаем отеля любого, кто захочет здесь хоть раз поселиться, и дорожили пожилым уже работником хозяева заведения. Пусть он не так спор на руку и скор на ногу, но мудрость и опыт прожитых лет, умение говорить с людьми стоят усердия многих молодых, современных и образованных менеджеров, выпекаемых в лучших школах, но по единому проекту и массовым тиражом.
— Вы, наверное, заметили, господин Ланге, когда выходили из такси: в пятидесяти метрах от нашего отеля расположен вход в соседний. Он называется «Бо риваж», что, пожалуй, можно с определенным приближением перевести с французского как «Прекрасное озеро». Хотя этот отель и наш конкурент, но должен отдать им честь: «Бо риваж», как, впрочем, и мы, — один из самых лучших отелей города. Несмотря на то что его здание, рассчитанное на 500 мест, и построено еще в прошлом веке, оно находится в отличном состоянии. Так вот, почему-то именно этот отель — фактически наш ближайший сосед — и стал любимым местом времяпрепровождения многих титулованных и знаменитых любителей «пошуметь». И, как вы сами понимаете, когда в «Бо риваж» «гулял» герцог Виндзорский, празднуя свою победу над сердцем гордой американки Уоллис Симпсон, ставшей наконец его законной супругой, в нашем квартале действительно было довольно шумно от нахлынувшей публики. Они жаждали хоть одним глазком взглянуть на сильных мира сего. Да, их медовый месяц кое-кому отравил у нас жизнь.