Узнав о том, кем на самом деле является Бютцов, Дмитрий Степанович понял, что партизаны не зря столь пристально интересовались немцем, а теперь и терпение Сушкова вознаграждено: он узнал тайну гитлеровцев и должен сообщить о ней нашим как можно скорее.
Вернувшись из поездки на охоту, переводчик сходил на базар и, найдя в торговых рядах ту самую женщину, которая сообщила ему адрес явки, передал через нее просьбу о срочной, безотлагательной встрече с Прокопом…
Сушков шел мимо костела, смутно белевшего в темноте. Старые горожане рассказывали, что один из сиятельных польских магнатов, поехав в Рим, увидел там церковь Иисуса знаменитую капеллу дель Джезу, — и был настолько очарован, что, вернувшись домой, привез с собой итальянца-архитектора, приказав ему построить около своего замка точную копию знаменитой капеллы. Тот построил. Так это или нет, переводчик не знал, — он никогда не бывал в Риме и даже не видел фотографий церкви Иисуса, но костел удивительно красив, этого не отнимешь.
К ночи подморозило, колдобины затвердели, больная нога цеплялась за них и противно ныла. Сушков остановился, сняв шапку, вытер ладонью выступивший на лбу пот, перевел дыхание, — сейчас он свернет за ограду костела, потом пройдет через торговую площадь, шмыгнет тенью на тихую улочку, а там уже рядом темный двор знакомого дома. На стук в дверь откроет Михеевна и проведет в комнатку, где с нетерпением ждет рыжеватый Прокоп. Груз тайны упадет тогда с плеч Дмитрия Степановича, перестанет давить своей непомерной, многопудовой тяжестью, — и он на этой страшной войне выполнит свой долг: даже если больше совсем ничего не успеет, то переданные им сведения стоят всех мучений, принятых за время службы у немцев.
Почувствовав, что стало холодно голове, он надел шапку и захромал дальше. Свернув за ограду костела, заторопился по слабо освещенной улице.
Вот и показалась впереди торговая площадь — грязная, с затянутой серым ночным ледком огромной лужей посередине. Скорее мимо нее и в нужный переулок.
Неожиданно в лицо ударил яркий свет.
— Хальт! Стой!
Патруль, черт бы их побрал. Сушков достал пропуск, подал старшему патруля, пытаясь разглядеть в темноте лица солдат, — незнакомые какие-то, не из комендатуры?
— О, герр Сушкоф, — добродушно, как старому приятелю, улыбнулся фельдфебель. — Какая досадная неприятность. С сегодняшнего дня по приказу коменданта изменены ночные пропуска.
Говоря, фельдфебель продолжал улыбаться и постукивал ребром картонки пропуска по ладони, затянутой в шерстяную перчатку.
— Я был в отъезде, — протянув руку за пропуском, пояснил переводчик, — Утром обязательно выправлю новый. Извините.
— Нет, нет, — немец положил пропуск в карман шинели. — Вам придется пройти с нами в комендатуру. Приказано задерживать всех, у кого пропуска старого образца. Если мы не выполним приказ, нас ждут неприятности. Поверьте, все это чистая формальность, но приказ… Прошу!
Недоуменно пожав плечами и досадуя на непредвиденную задержку, Сушков, прихрамывая, поплелся в окружении патрульных к комендатуре, прикидывая, сколько времени может занять у него получение нового пропуска. Прокоп, наверное, уже беспокоится…
Глава 5
Волкова встретили прямо у трапа самолета. На краю летного поля, покрытого снегом, стояла черная эмка, из ее выхлопной трубы вылетали клубы сизого отработанного газа, далеко распространяя в морозном воздухе запах бензиновой гари.
По дороге в город начальник отдела, усевшийся рядом с Антоном на заднее сиденье, сердито сказал:
— Получили от вас ориентировку, — и замолчал, мрачно глядя на заснеженный лес.
Волков не стал его расспрашивать, он тоже смотрел в окно машины: как тут, далеко от войны? Снег совсем не такой, как в уже готовой к приходу весны Москве, а совсем белый, воздушно-рыхлый, серое низкое небо, густой лес по сторонам дороги, а впереди, там, где раскинулся город, видны на горизонте дымящие трубы заводов.
— Жилье мы приготовили, — нарушил молчание начальник отдела. — Сначала на квартирку заедем, вещички бросим.
— Какие у меня вещички, — усмехнулся Антон.
— Ну, какие-никакие, а таскать за собой не след. Да и полушубок я на квартирке оставил. В шинельке у нас задубеешь.
— Что за квартира? — поинтересовался Волков.
— Нормальная, — успокоил начальник. — Там женщина из нашего хозотдела живет и подселенка у нее, эвакуированная. Тебе с хозяйством проще будет, и им с тобой поваднее. Шпана, бывает, шалит, — доверительно сообщил он Антону, — а мужиков, сам понимаешь, раз-два и обчелся. Не сомневайся, все надежно.