И вновь Таврину довелось пережить колоссальное потрясение. Его поразила квартира Жиленкова, роскошь, в которой тот жил. Жиленков не скрывал своего довольства. Он с сибаритским радушием показывал Таврину богато обставленные комнаты, рабочий кабинет, ковры, картины, хрусталь, фарфор. Всего было в избытке.
"Везет же Жоржу!" — с черной завистью думал Таврин. (31 июля 1946 года Жиленков вместе с Власовым и еще десятью их сподвижниками, по совокупности совершенных ими преступлений военной коллегией Верховного суда СССР были приговорены к смертной казни через повешение.)
Нашелся у хозяина квартиры и шнапс.
— Жаль, что не могу попотчевать нашей русской водочкой, — с усмешкой посетовал Жиленков.
Отвыкший от спиртного Таврин быстро захмелел. Вскоре ему море было по колено.
— А что! — ударил он себя кулаком в грудь. — Кто сказал, что до них нельзя добраться? Подумаешь, Кремлевская стена. И через нее доберусь! И перебью всех к чертовой матери…
— Задача на самом деле вполне выполнимая, Петр, — подливая шнапс в рюмки, говорил Жиленков. — Я как секретарь райкома партии в Москве близко к ним был, знаю, где бывают, как их охраняют. Лучше всего было бы проникнуть на какое-нибудь торжественное заседание. В правительственных учреждениях много блядей работает. Познакомишься с какой-нибудь, она тебе и пропуск поможет раздобыть. — Жиленков поднялся с места. — Пройдем, Петр, в кабинет, набросаем все это на бумагу.
Итак, первое, проникнуть на торжественное заседание с участием членов правительства. Для этого установить необходимые знакомства. Далее — обзавестись документами Героя Советского Союза, а также военной формой и соответствующими знаками отличия, что также облегчит пропуск на торжественное заседание.
В случае невозможности проникновения на торжественное заседание, следует выявить маршруты движения правительственных машин и там организовать теракт.
В подобном духе Жиленков сформулировал еще несколько предложений, после чего протянул бумагу Таврину:
— Перепишешь собственноручно и отдашь Грейфе.
На следующий день Таврин явился на доклад. Оберштумбанфюрер внимательно прочитал записку, несколько секунд о чем-то думал, глядя поверх головы замершего на краешке стула агента, и вдруг совершенно неожиданно для Таврина благослонно улыбнулся:
— Я одобряю ваш план. Думаю, он вполне осуществим.
— Здесь изложены только узловые моменты, господин оберштурбанфюрер, — воодушевился Таврин. — Над деталями я еще подумаю.
— Гут! У вас для этого будет возможность. В ближайшее время вы будете доставлены в Псков в распоряжение штурмбаннфюрера Крауса.
Отто Краус, о котором говорил Грейфе, возглавлял филиал разведывательного органа "Цеппелин" ("Русланд-Норд"). Это был опытный разведчик, специализировавшийся на подготовке шпионов и диверсантов, засылаемых в советский тыл. Майор был одним из немногих, посвященных в замысел предстоящей операции: ему поручалась подготовка исполнителя террористической акции.
Спустя несколько дней Таврин прибыл в Псков.
Было в нашем герое что-то такое, что изначально располагало к нему людей. Во-первых, лицо — простое, добродушное. Лучезарный, как у Швейка, взгляд. Добавим к этому радушную улыбку, умение, подобно известному гоголевскому персонажу, "пули отливать" и "узелки завязывать". Вот многие и принимали его "совершенно за главнокомандующего".
Краусу он тоже показался. "Неброская внешность. Общительный, ловкий, изворотливый. Судя по всему, тертый. И что немаловажно, обстрелянный. Как раз то, что требуется", — заключил он после знакомства с агентом.
— Времени у нас с вами, Петр Иванович, в обрез, — предупредил штурбаннфюрер, подчеркнуто уважительно обращаясь к Таврину по имени и отчеству. — Подготовку начнем немедленно. Жить будете на легальном положении в городе на частной квартире. На работу оформим инженером на завод. В ваше пользование предоставляется автомобиль. Адаптируйтесь, вживайтесь в роль… Специальную подготовку пройдете в учебно-тренировочном центре. Под Псковом у нас хорошая база. Ваша обязанность — обрести хорошую форму, научиться стрелять без промаха, стать хорошим взрывником. При этом имейте в виду, что придется осваивать новейшие образцы оружия.
Один из таких образцов вскоре был продемонстрировали Таврину. Это был "панцеркнаке" — портативный гранатомет, специально сконструированный немецкими оружейниками. Аппарат состоял из короткого ствола — примерно 30 сантиметров, ударного механизма, бронебойно-зажигательного снаряда и небольшой электрической батарейки. При помощи кожаного манжета он закреплялся на правом предплечье и мог быть легко замаскирован в рукаве пальто. Снаряд приводился в действие путем нажатия специальной кнопки, соединенной проводком с батареей, спрятанной в кармане одежды.
Таврин буквально рот открыл от изумления, когда из этой "игрушки" на его глазах была пробита бронированная плита толщиной 45 мм.
Продемонстрировали Таврину магнитную мину с дистанционным радиовзрывателем и радиоуправляемый фугас, которые также предусматривалось использовать при осуществлении теракта.
В общем, он окончательно убедился, что его хозяева не шутят и средств на свою затею не жалеют.
А дальше начались регулярные индивидуальные тренировки под руководством опытных инструкторов, а зачастую и самого Отто Крауса. Был задействован весь арсенал морально-боевой подготовки террориста. Таврин показал себя человеком обучаемым. Он терпеливо переносил физические нагрузки, упорно тренировался в стрельбе из автоматического пистолета, закладывал и взрывал различные мины, совершенствовал водительские навыки, прыгал с парашютом…
Успешно адаптировался он и к условиям гражданской жизни. Таврин никогда не был заморышем, а тут, спущенный с поводка, на довольно сытных хлебах, он быстро нагулял жирок и, как следствие, стал приударять за женщинами, а затем завел себе и постоянную подругу. Звали ее Лидия Шилова. Она работала бухгалтером на том же заводе, где с некоторых пор стал появляться "инженер" Таврин. Дело дошло до женитьбы. Немцы не возражали против этого брака, и вскоре Петр Иванович поселился у своей новой жены.
Поначалу Лидия принимала Таврина за того, кем он ей представился — русского инженера, который неплохо ладит с германской администрацией и находится под ее покровительством. А то, что дело обстоит именно так, она могла судить по его автомобилю, дорогому кожаному пальто, по дефицитным продуктам, в обилии попадавшим на их стол. Сам же Таврин раскрываться раньше времени не спешил.
Между тем из Берлина пришла команда: штурмбанфюреру Краусу вместе с агентом Тавриным явиться на Потсдамерштрассе, 29.
В назначенный час оба переступили порог кабинета Грейфе. Вначале оберштурмбанфюрер выслушал доклад Крауса о том, как идет подготовка агента. Затем обратился непосредственно к Таврину:
— Теперь, господин Таврин, я скажу основное. Главной вашей мишенью в Москве должен стать Иосиф Сталин! Надеюсь, вы понимаете, что его устранение окажет решающее воздействие на ход войны. Вам выпала великая миссия. Я призываю вас действовать в высшей мере решительно. Вы можете стать героем.
Что мог ответить на это Таврин? Разве что снова повторить про себя пословицу о птичке, у которой "коготок увяз".
Далее Грейфе сообщил о принятом решении перевести Таврина из Пскова в Ригу, так как, по имевшимся данным, в Пскове много русской агентуры и она может узнать о Таврине и готовящейся переброске его через линию фронта. Туда же, в Ригу, предполагалось передислоцировать в ближайшее время всю команду "Циппелина".
Активность русской контрразведки возрастала с каждым днем. Практически уничтоженная накануне войны, она стремительно набирала силы. Отряды "Смерша" быстро и эффективно уничтожали разрозненные группы диверсантов. Многие не успевали даже приступить к выполнению задания. С помощью имевшейся в гитлеровских разведдиверсионных школах агентуры НКВД проваливались явки, разоблачалась агентура, завязывались радиоигры.