О, предивное имя Божие! Как ты всесильно, как прекрасно, как сладко! Да умолкнут навеки мои уста, если произнесут его небрежно, обыденно, попусту.
Послушайте-ка притчу о богохульнике.
Один золотых дел мастер сидел в своей лавке за верстаком и, работая, непрестанно поминал имя Божие всуе: то как клятву, то как любимое словцо. Некий паломник, возвращавшийся из святых мест, проходя мимо лавки, услышал это, и душа его возмутилась. Тогда он окликнул ювелира, чтобы тот вышел на улицу. А когда мастер вышел, паломник спрятался. Ювелир, никого не увидев, вернулся в лавку и продолжил работу. Паломник снова его окликнул, а когда ювелир вышел, тот прикинулся, что ничего не знает. Мастер, рассердившись, вернулся к себе и снова начал работать. Паломник в третий раз его окликнул и, когда мастер опять вышел, снова стоял молча, прикинувшись, что он тут ни при чем. Тогда ювелир в бешенстве набросился на паломника:
— Зачем ты зовешь меня понапрасну? Что за шутки! У меня работы по горло!
Паломник миролюбиво ответил:
— Поистине, у Господа Бога работы еще больше, но ты Его призываешь гораздо чаще, чем я тебя. Кто имеет право сердиться больше: ты или Господь Бог?
Ювелир, пристыженный, вернулся в мастерскую и с тех пор держал язык за зубами.
Так пусть же, братья, имя Господне, как неугасимая лампада, непрестанно теплится в душе, в мыслях и сердце, пусть оно будет на уме, но не срывается с языка, не имея на то значительного и торжественного повода.
Послушайте еще одну притчу, притчу о невольнике.
Жил в доме белого господина чернокожий раб, смирный и благочестивый христианин. Белый хозяин имел обыкновение в гневе ругать и поносить имя Божие. И была у белого господина собачка, которую он очень любил. Однажды случилось так, что хозяин страшно разозлился и стал поносить и хулить Бога. Охватила тогда негра мука смертная, схватил он хозяйскую собачку и давай ее грязью мазать. Увидев это, хозяин закричал:
— Что ты делаешь с моим любимым псом?!
— То же, что и ты с Господом Богом, — ответил невольник миролюбиво.
Есть еще притча, притча о сквернослове.
В Сербии, в одной больнице, с утра и до вечера обходя больных, работали доктор с фельдшером. У фельдшера был злой язык, и он постоянно, словно грязной тряпкой, хлестал любого, о ком бы ни вспомнил. Его грязная брань не щадила даже Господа Бога.
Однажды доктора посетил его друг, приехавший издалека. Доктор пригласил его присутствовать на операции. С доктором был и фельдшер.
Гостю стало тошно при виде страшной раны, из которой истекал гной с отвратительным запахом. А фельдшер, не переставая, бранился. Тогда друг спросил доктора:
— Как ты можешь слушать такую богохульную брань?
Доктор ответил:
— Друг мой, я привык к нагноившимся ранам. Из гнойных ран должен вытекать гной. Если гной скопился в теле, он вытекает из открытой раны. Если гной копится в душе, он истекает через уста. Мой фельдшер, бранясь, лишь открывает зло, накопленное в душе, и изливает его из души своей, как гной из раны.
О, Вседержитель, отчего даже вол Тебя не бранит, а человек бранит? Почему Ты создал вола с устами более чистыми, чем у человека?
О, Всемилостивый, отчего даже лягушки не поносят Тебя, а человек поносит? Почему Ты сотворил лягушку с более благородным голосом, чем у человека?
О, Всетерпеливый, отчего даже змеи не хулят Тебя, а человек хулит? Почему Ты создал змею, более похожей на ангела, чем человек?
О, Прекраснейший, отчего даже ветер, носящийся над землей вдоль и поперек, не несет на крыльях своих имя Твое без причины, а человек произносит его попусту? Почему ветер более богобоязнен, чем человек?
О, дивное имя Божие! Как ты всесильно, как прекрасно, как сладко! Да умолкнут навеки мои уста, если произнесут его небрежно, обыденно, попусту.
ЧЕТВЕРТАЯ ЗАПОВЕДЬ
Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмой — суббота Господу Богу твоему.
Это значит:
Шесть дней созидал Творец, а на седьмой день почивал от трудов Своих. Шесть дней временны, суетны и недолговечны, а седьмой — вечен, мирен и долговечен. Сотворением мира Господь Бог вошел во время, но не вышел из вечности. Тайна сия велика... (Еф. 5, 32), и о ней приличествует больше мыслить, чем говорить, ибо она доступна не всякому, но лишь Божьим избранникам.
Избранники Божьи, находясь телом во времени, духом своим поднимаются до вершины мира, где вечный мир и блаженство.
А ты, брат, трудись и отдыхай. Трудись, ибо и Господь Бог трудился; отдыхай, ибо и Господь отдыхал. А труд твой пусть будет созидательным, ибо ты чадо Создателя. Не разрушай, но созидай!
Считай свой труд сотрудничеством с Богом. Так ты не станешь творить зло, но лишь добро. Прежде всякого дела подумай, стал бы Господь делать это, ведь, в основном, все вершит Господь, а мы лишь помогаем Ему.
Все творения Божьи трудятся непрестанно. Пусть это придаст тебе сил в твоем труде. Встав рано утром, взгляни, солнце уже много сделало, и не только солнце, но и вода, и воздух, и растения, и животные. Твоя праздность будет оскорблением миру и грехом пред Богом.
Твое сердце и легкие трудятся день и ночь. Почему бы не потрудиться и твоим рукам? И почки твои работают день и ночь. Почему бы не поработать и твоему мозгу?
Звезды безостановочно несутся по просторам вселенной, быстрее, чем конь в галопе. Так почему ты предаешься праздности и лени?
Есть притча о богатстве.
В одном городе жил богатый купец, и было у него три сына. Торговец он был хороший, оборотистый и сумел нажить огромное состояние. Когда его спрашивали, зачем ему такое богатство и столько хлопот, он отвечал: «Я весь в трудах, стараясь обеспечить сыновей, чтобы они не страдали». Слыша это, сыновья его обленились и вообще перестали трудиться, а после смерти отца начали тратить накопленное отцом богатство. Захотелось отцу с того . света прийти посмотреть, как его сыновья живут без труда и забот. Господь Бог отпустил его, он сошел в родной город и подошел к своему дому.
Но когда он постучал в ворота, открыл ему какой-то незнакомец. Спросил купец о своих сыновьях и услышал в ответ, что сыновья его на каторге. Праздность довела их до ссоры, а ссора привела к поджогу дома и убийству.
— Увы, — вздохнул обезумевший от горя отец, — я хотел создать рай для своих детей, но сам уготовил для них ад.
И стал несчастный отец ходить по всему городу и учить всех родителей:
— Не будьте такими безумцами, каким был я. Из-за безмерной любви к своим детям я сам толкнул их в пекло ада. Не оставляйте детям, братья, никакого имущества. Научите их трудиться, и это оставьте им в наследство. Все остальное богатство раздайте нищим перед своей смертью.
Поистине, нет ничего опаснее и пагубнее для души, чем получить в наследство большое состояние. Будьте уверены, что богатому наследству больше радуется диавол, чем ангел, ибо ничем иным диавол так легко и быстро не портит людей, как большим наследством.
Поэтому, брат, и ты трудись и научи своих детей трудиться. А когда трудишься, не ищи в труде лишь прибыль, пользу и успех. Лучше найди в своей работе красоту и наслаждение, которую дарит сам труд.
За один стул, который смастерит столяр, он может получить десять динар, или пятьдесят, или сто. Но красота изделия и наслаждение от работы, которые чувствует мастер, вдохновенно строгая, склеивая и полируя дерево, не окупается ничем. Это наслаждение напоминает то высшее удовольствие, которое испытал Господь при сотворении мира, когда Он вдохновенно «строгал, склеивал и полировал» его. Весь Божий мир мог бы иметь свою определенную цену и мог бы окупиться, однако красота его и наслаждение Творца при Сотворении мира не имеет цены.