Аллилуиа, Аггея и Захарии (псалом) 145
Последние шесть псалмов, начиная с сего, 145‑го, принадлежат к группе так зазываемых «хвалимых псалмов», почему и начинаются почти все они словами: Хвали, душе моя, Господа… Хвалите Господа… Похвали, Иерусалиме, Господа — и каждый из них надписывается словом аллилуиа, что значит: хвалите Бога. Некоторые из них, как и сей, 145‑й псалом, к надписанию аллилуиа имеют прибавление слов: Аггея и Захарии. Этого прибавления, по замечанию блж. Феодорита, нет в списках ни еврейской древней Псалтири, ни у LXX толковников, а внесено оно, как это замечено нами и выше, в предисловии к объяснению псалма 137, позднейшими толковниками, с тою целью, чтобы показать, что псалом сей был любимою и очень употребительною песнью во времена служения пророков Аггея и Захарии. Все эти шесть псалмов — происхождения послепленного периода жизни израильского народа и удобно объясняются из обстоятельств времени священника Ездры и правителя Неемии.
Пс. 145:1–2 Хвали, душе моя, Господа: восхвалю Господа в животе моем, пою Богу моему, дондеже есмь.
Как хорошо это начало псалма напоминает подобное же начало других псалмов словами: «Благослови, душе моя, Господа» (Пс. 102 и 103). Хотя не одно и то же лицо было составителем всех этих псалмов, но дух ревности о славе Божией одинаково проникал их душу и сердце и возбуждал их на хвалу и благословение Бога. Такая же хвала Господу, какою начинается сей псалом, была воспета и во всем содержании предыдущего (144‑го) псалма. По такому характеру сих псалмов св. Иоанн Златоуст делает такое замечание: «Чем кончил пророк, тем начинает снова: кончил в предыдущем псалме хвалою, сказав: хвалу Господню произнесут уста мои; и здесь опять начинает: Хвали, душа моя, Господа. Ибо немало служит к очищению души сие, т. е., хвала Богу. А хвалою называет ту, которая составляется из дел, что и Христос сказал: так да светит свет ваш, чтобы видели ваши добрые дела, и прославили Отца вашего, Который на небесах; и Павел также: прославьте Бога телом вашим и духом вашим. И далее говорит: но посмотрим, что значит: хвали, душа моя, Господа. Сии слова и мы поем с Давидом ныне, ибо хотя он и не находится здесь телом, но находится духом поелику праведники находятся с нами и поют вместе…» [7, с. 1131]. Из этих хвалебных воззваний видим, что псалмопевец старался постоянно держать себя в молитвенном настроении, чтобы всегда быть готовым к прославлению Бога, как в настоящей жизни, так особенно в будущей, где не будет к тому никаких препятствий, почему как в предыдущем (144‑м) псалме говорил: «На всяк день благословлю Тя» (ст. 2), — так и здесь говорит: пою Богу моему, дондеже есмь, что самое буквально выразил и в псалме 103, стихе 33, т. е., буду петь хвалу Богу моему до тех пор, пока существую.
Пс. 145:3–4 Не надейтеся на князи, на сыны человеческия, в них же несть спасения. Изыдет дух его, и возвратится в землю свою: в той день погибнут вся помышления его.
Возвратившиеся из плена вавилонского иудеи все блага полученной ими свободы приписывали не столько благодетелю всех Богу, сколько благосклонности персидских царей и благорасположению поставленных ими областеначальников и, забывая о Боге, всю честь и славу воздавали этим начальникам и на них возлагали всю надежду в делах устроения стен города Иерусалима и восстановления царства Израильского. Посему псалмопевец в настоящих двух и последующих за ними стихах внушает соотечественникам своим, что они заблуждаются, воздавая честь и славу князьям и начальникам, и что напрасно надеются на этих князей, таких же и столь же ограниченных, как и они сами, людей, что в них, как сынах человеческих, нет спасения. «Не надейтесь, — говорит он, на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения. Выходит дух его, и он возвращается в землю свою: в тот день исчезают все помышления его» (пер. с евр.). Почти в тех же выражениях высказывает он мысли свои о суетной и напрасной надежде на князей и сильных людей мира сего и в псалме 117 (ст. 8–9). Сильны они, пока живы и имеют возможность пользоваться благоприятными обстоятельствами. Но как скоро наступает конец жизни того или другого из них, тогда изыдет дух его и возвратится он телом своим в землю свою, согласно тому творческому определению, которое изречено было еще в раю (см. Быт. 3:19). Во время построения второго храма в Иерусалиме и восстановления разрушенных стен сего города, в среде начальников их были такие (князи), которые благоприятствовали и содействовали им в их предприятиях, но немало было и таких, которые изменяли им и действовали им во вред, помогая врагам их, каковыми были тогда самаряне, а чрез них и другие враждовавшие с ними народы. Это и подало повод псалмопевцу высказать увещание народу своему, чтобы он надеялся только на Бога, дающего жизнь и посылающего смерть человеку, вместе с которой исчезают в тот же день (т. е., в день смерти) и все помышления человека. «Ибо по распряжении души, — по словам блж. Феодорита, и разрушении тела в прах, вся мечтательность помыслов вдруг оказывается суетною. А мечтают одни о начальствах и властях, другие, как сонные грезы, видят победы на бранях. Но, наступив внезапно, смерть оставляет сию мечту мыслей без исполнения» [7, с. 1133]. А по толкованию Евсевия Кесарийского, «слова: погибнут помышления его — сказаны о помышлении, относящемся к веку сему, как то: к постройкам, к местам, странам и подобно тому. Все сие, как только душа выйдет из тела, пропадет у нее и ни о чем не вспомнит тогда, и не позаботится она» [7, с. 1133].