— Ты неплохо выглядишь, — с запозданием проговорил сын.
— Спасибо, что заметил. — Мистер Риджмонт не преминул намекнуть, что разговор следовало начинать именно с этой фразы. Несколько месяцев назад глава семьи перенес тяжелую операцию на сердце. К тому времени, как пациенту позволили вернуться из госпиталя домой, он потерял половину веса и превратился в бледный, изможденный призрак.
— Медицина просто чудеса творит, — отмахнулся старик небрежно: он терпеть не мог разглагольствований на больнично-лекарственные темы. — Так что это за женщина, в которой мать твоя видит угрозу и считает нужным публично ее оскорблять?
Ага, стало быть, с темой здоровья покончено, — отметил Клайв про себя. Уж таков его отец: предпочитает сразу брать быка за рога. В создавшихся обстоятельствах Риджмонт-младший поступил бы точно так же.
— Ты ее знаешь, — вздохнул он. — Мы вместе вот уже год.
— Как — ты все с одной и той же? — изобразил изумление Риджмонт-старший. Но Клайв не поддался на провокацию. Он лишь коротко улыбнулся, признавая за отцом право на насмешку. — Неудивительно, что твоя мать в панике.
— И совершенно напрасно.
— Тогда повторяю вопрос, — повысил голос отец. — Кто она такая?
Клайв извлек из внутреннего кармана пиджака фотографию, сделанную на свадьбе Криса с Эстрельей. Риджмонт-старший поднес карточку к самым глазам, внимательно рассматривая избранницу сына.
— В твоем хорошем вкусе я никогда не сомневался, — протянул он наконец.
— Но?.. — не отступался Клайв.
— Возможно, последний год я провалялся на больничной койке, но пресловутую картину я видел, — проговорил Риджмонт-старший. — Роскошная фигура и печальные глаза. — И он пододвинул фотографию через стол обратно к сыну.
А Клайв в очередной раз подивился иронии судьбы. Сейчас, зная всю правду о портрете, он не испытывал ни малейшего желания опровергать слова отца. Да, Анхела была права. Посмотри на обнаженную мать — и увидишь обнаженную дочь. Так что какая, в сущности, разница, что болтают люди!
Как бы то ни было, к отцу Клайв приехал отнюдь не за этим. У него есть право выбирать собственное будущее, и он его выбрал. И если его родители не желают с этим смириться, тогда…
А что тогда? — в очередной раз спросил себя он.
— Такой женщиной приятно обладать, — задумчиво проговорил мистер Риджмонт. — Приятно поразвлечься с ней время от времени. Но не более того, сынок. Не более того.
Итак, отец отказывается его поддержать? Клайв взял со стола фотографию и вновь убрал ее в карман.
— Это твое последнее слово? — холодно осведомился он, вставая.
Отец хмуро глянул на сына из-под кустистых бровей.
— Она что, беременна?
Интересная мысль, цинично подумал Клайв. Незаконнорожденный ребенок в семействе Риджмонт… Губы его изогнулись в невеселой улыбке.
— Нет, — честно проговорил он. — Но я могу быстро поправить дело.
Ага — вот теперь отец, кажется, начинает воспринимать его всерьез! Брови мистера Риджмонта сурово сошлись над переносицей.
— Сядь, — коротко приказал он.
Клайв послушался: чего-то в этом роде он, собственно говоря, и ждал.
— А теперь, будь так добр, объясни, зачем тебе именно эта женщина? Ты же можешь выбрать любую красавицу в Европе!
Ах, как бы «порадовалась» Анхела, услышав это циничное заявление! Вот вам пресловутая надменность Риджмонтов как есть!
— Я выбрал эту, — просто объявил Клайв. И, глядя прямо в глаза отцу, добавил: — И я ее получу. Понимаешь?
Воцарилось напряженное молчание. Секунд тридцать Риджмонт-старший пепелил взглядом непокорного сына. А затем вдруг откинулся в кресле и от души рассмеялся.
— В следующие выходные, — проговорил он многозначительно. — Думаю, здесь, в усадьбе. Все будет очень официально, очень торжественно, — словом, как полагается.
— Gracias, — машинально перешел на испанский Клайв. Только что он одержал небывалую победу — но злорадствовать над стариком-отцом и не думал.
Глаза Риджмонта-старшего заговорщицки сверкнули.
— А теперь тебе осталось всего лишь уговорить матушку, — не без ехидства напомнил он.
Клайв стремительно ворвался в парадное и направился прямиком к лифту. День у него выдался на редкость удачный! Просто-таки решающий день! Однако объяснения с родителями и авиаперелеты заняли слишком много времени, и теперь ему не терпелось увидеться с Анхелой и сообщить ей радостную весть.
Мечтательно улыбаясь, он запустил руку в карман и нащупал небольшую коробочку с кольцом. Лифт остановился, створки разъехались в стороны. Клайв вложил ключ в замок. Вот оно, свершилось! От того, что произойдет сейчас, зависит счастье всей его жизни!
Вот ведь ирония судьбы: надменный аристократ Клайв Риджмонт никогда не думал, что мысль о предстоящей помолвке и свадьбе приведет его в такой восторг!
Он переступил порог — и сразу же заметил прислоненную к стене картину, завернутую в коричневую бумагу и перетянутую клейкой лентой. Это из музея доставили портрет Анхелы. А затем… взгляд Клайва упал на Лусию. Экономка стояла у дверей кухни, заламывая руки. И сердце его пронзила ледяная игла страха.
— Анхела? — выдохнул он. — Где она?
— Она ушла, сеньор, — в неподдельном горе сообщила Лусия. — Она ушла насовсем…
10
Задыхаясь, Клайв вбежал в спальню — и направился прямиком к шкафу. Чемодан исчез. Не в силах смириться с неизбежным, он обвел взглядом комнату.
Спальня, некогда так радовавшая его своей просторностью и размахом, теперь казалась холодной и спартанской, и словно нежилой.
Внимание его привлекли несколько вещиц, аккуратно сложенных на застеленной кровати. Клайв подошел ближе. Ключи от квартиры, цепочка с бриллиантовой подвеской, стопка кредитных карточек…
Клайв оцепенел. Итак, Анхела всерьез считает, что должна ему только это? Даже кровать здесь играет некую очень символическую роль. Молодой человек передернулся от отвращения. Анхела не смогла бы выразить свои чувства яснее, даже если бы швырнула на постель скомканное нижнее белье!
На телефоне белела записка. «Мне очень жаль», — говорилось в ней — и ни слова больше. Клайв перечел ее трижды.
Было что-то бесконечно-печальное в том, что последние свои слова Анхела обратила к нему по-английски. Не потому ли, что мечтала говорить с ним на одном языке? Или, может быть, английское «Мне очень жаль» выражало ее чувства точнее, чем испанское «Lo siento mucho»?
Но Клайв вовсе не собирался довольствоваться этим коротким прощанием! Ему хотелось знать больше! Почему? Неужто Анхела так и не нашла в себе сил ему довериться — довериться еще только на один-единственный день?
— Когда она уехала? — В дверях застыла встревоженная Лусия. Судя по всему, она принесла важные вести — иначе не стала бы врываться к нему без стука!
— Сразу после того, как сеньор ушел, — сообщила она.
«Сеньор»? Клайв стремительно развернулся.
— Сеньор Бенавенте? — переспросил он. Лусия покачала головой.
— Нет, сеньор Дорадо, — сообщила она. — Кажется, они поссорились, — смущенно добавила она. — Сеньорита приказала мне вывести его за дверь. А он вручил мне чек — для сеньориты Анхелы. — Экономка перевела взгляд на корзинку для бумаг. — Сеньорита очень расстроилась.
В этот миг зазвонил колокольчик, возвещая о прибытии очередного гостя.
— Я никого не желаю видеть, — мрачно отрезал Клайв.
Понимающе кивнув, Лусия удалилась, оставляя его наедине с корзинкой.
Примерно в то же время, как Ренан Бенавенте ожесточенно спорил с Лусией, требуя проводить его к хозяину, наконец-то объявили посадку на нужный Анхеле рейс.
Вылет задерживался уже на два часа с лишним, и нервы Анхелы были на пределе. Подхватив с полу чемодан, молодая женщина встала, вдохнула поглубже, собираясь с духом… Вот и все, сказала себе она. Можно идти. Хватит спорить с очевидным. Довольно мучительных колебаний! Лучше уйти самой, пока еще у нее достает на это силы воли, нежели остаться и ждать, чтобы Клайв сам вышвырнул ее за порог, а потом горевать и плакать, мечтая о его возвращении! Незачем повторять судьбу матери!..