— А что обо мне скажете? — решил обратить на себя внимание Хрущинский.
— Что вы явно бывший инженер-конструктор из какого-нибудь НИИ.
— Откуда вы это взяли? — растерянно и потому агрессивно спросил Герман Михайлович.
— Я же говорила, не буду отвечать на детские вопросы. Институт впечатался в позвоночник, проступает на вашем лице. Наверняка в первые годы капитализма вы, как и все, оказались на улице. Но не стали торговать сигаретами… Нет, точно не стали. Вы учиться любите, на курсы пошли. Зарабатывала тем временем ваша жена или кто-то из близких. А теперь новая специальность увлекла вас. Вы человек осторожный и неторопливый, медлительный, слишком занудный и критичный. Чувствительны к черному, остальных цветов радуги не замечаете. Но начальство ценит вас именно за этот педантизм… Ценило до сих пор, по крайней мере. Потому что сейчас наружу вылезло ваше безволие. Не стоит делать то, что вам навязывают другие. Смотрите, нынче у вас решающий период.
— А здоровье? — весь подавшись вперед, поинтересовался Хрущинский.
— Вы жалуетесь на сердце. Но оно у вас здоровое. Если не будете злоупотреблять алкоголем, насос не подведет. Не тревожьтесь.
Вера повернула голову к Володе Головачу. Тот немного поежился.
— Не волнуйтесь, Володя, я из-под вас стул выбивать не буду. Вы ведь уже бывали на экстремальных тренингах, да?
— Был один раз…
— Заметно. Вы сидите, вцепившись руками в сиденье. Я такие тренинги и таких тренеров тоже не люблю. Коротко скажу о вас: в повседневной жизни — романтик, мечтатель, созерцатель, лентяй и болтун. Однако в работе — все наоборот: реалист, практик, здравомыслящий. И везунчик, фортуна вас любит… Не перебивайте, вижу все ваши альпинистские травмы, ушибы и растяжения. Везение в том, что давно могли шею сломать, а не сломали. Потому что у вас крайне удачная конституция — вы органичны, расслаблены и естественны. Когда не боитесь бизнес-тренера, конечно. Атак ваши позы целесообразны и непринужденны, движения округлые и плавные. Да, так я о фортуне: она вознаграждает вас за трудное безрадостное детство. Единственное, что вас сейчас заботит — квартирный вопрос…
— Осталась радость наша, Маечка, — продолжила Вера. — Вы вообще открытая книга с крупным легкочитаемым шрифтом. Считаете себя опытной гетерой, но мужчины для вас — такие же джунгли нехоженые, как для Кости женщины. Вы типичный зайчик-энерджайзер, энергия из вас так и прет. Загоревшись какой-нибудь идеей, вы не даете окружающим продыху. Но учтите: ваша энергия не бесконечна, расходуйте ее с умом. Недавно что-то изменилось в вашей жизни… Могу напрячься и сказать, что именно.
— Не надо! — неожиданно взвизгнула Щербакова, и все вздрогнули.
Вера пожала плечами, улыбнулась чуть устало и поднялась.
— Ну и хорошо. Доставание кроликов из шляпы закончено. О следующем занятии вам сообщат, спасибо, до свидания.
— Спасибо… — раздался в ответ одинокий голос Зозули. — Но вы же видите нас второй раз в жизни! Подумать только! Первый раз на «Титанике», но это не в счет…
— Откуда вы все это выяснили про нас? — подал голос растерянный Хрущинский.
— И запомнили наши имена и фамилии! Вы, наверное, работаете в органах? — выдвинула гипотезу Майя.
— Майка! Ну, ты сама деликатность! — одернул ее Головач.
— Именно так, Маечка. Я работаю во внутренних органах, — сказала Вера. — Как считалось до сих пор, мозг находится внутри головы.
— Правда, не у всех! — прозрачно намекнула Максимец.
На этом тренинг был закончен. Его участники выглядели слегка ошарашенными и торопливо устремились к выходу.
Вера чувствовала себя усталой и почему-то не в своей тарелке. Странно, ведь эта, пожилая, сразу ушла. С остальными вроде все ясно… И тем не менее, что-то у них тут, в «Океанимпэксе» и в этом отделе, не то. Не то и не так. Она не могла объяснить словами, что именно. Но ведь еще ни разу не ошиблась в своих предощущениях… Вера вспомнила начало тренинга.
— Майя, — спросила она у замешкавшейся в дверях девушки, — как фамилия той вашей сотрудницы, что ушла в самом начале? Сердитая такая.
— Ой, да вы не переживайте, Вера Алексеевна, — отозвалась Щербакова. — Может, у нее неприятности какие,
она ведь бухгалтер. Дебет с кредитом не сходится или еще что в том же духе… А, вспомнила! У нее недавно племянник умер.
— А как ее фамилия? — уже догадываясь, что ответит Майя, спросила все же Лученко.
— Цымбал ее фамилия. Ирина Максимовна Цымбал.
* * *Капитан милиции Валентин Прудников добросовестно отрабатывал гонорар. Второй день он слонялся по «Океанимпэксу» и наблюдал жизнь бизнес-муравейника изнутри. Задавал свои бесконечные вопросы, сопоставлял факты, присматривался, прислушивался. Большой зал его утомлял. Там сидели роботы, какие-то кукушки из хорошо налаженного часового механизма. Менеджеры по продажам говорили по телефонам, стучали по клавиатурам десятков компьютеров, копировали документы, отсылали и принимали факсы. За стеклянной перегородкой с надписью «Переговорная» шло совещание. Несколько человек что-то горячо обсуждали, секретарша металась, подавая напитки. В другом конце зала, тоже отделенном прозрачной перегородкой, у белой доски стоял специалист и чертил цветными маркерами разные графики и стрелки. Группа менеджеров бодренько конспектировала. В ведомстве Прудникова все было иначе. Работать-то работали, но, во-первых, работа была грязной и неблагодарной. А во-вторых, не было этого делового азарта, этого, черт бы их побрал, корпоративного духа. Конечно, за такую зарплату можно и раствориться в идеально налаженной бизнес-машине! Неужели они не ушибаются друг о друга? Ведь в таком огромном деловом муравейнике невозможно избежать каких-то конфликтов, синяков и ссадин на самолюбии. Прудников точно знал, что за идиллической картиной совместной деятельности всегда скрывается сущность двуногих прямоходящих: либо ты охотник, либо дичь, либо соперник. В соответствии с этим у тихих клерков включается либо агрессия, либо инстинкт самосохранения со сценарием бегства, либо глупое соперничество: я лучше, сильнее, умнее, богаче. Отсюда и столько скрытых конфликтов. Валентин навострил уши, увидев что-то горячо обсуждавших сотрудников.
— Тачка виснет? Снеси винду и переинсталь заново.
— На подгрузке виснет. Когда обтравливаю контур и сохраняю в фотосере как епсу.
Прудников хмыкнул. Диалог напоминал ему иностранный язык. Некому было объяснить капитану, что разговор шел о переустановке операционной системы Windows и обработке изображений в программе Photoshop. Незнакомыми словами его не удивишь. Вы попробуйте-ка уголовную феню послушать! Прудников знал, что любая социальная и профессиональная группа вырабатывает свой жаргон, чтобы создать некую общность людей, посвященных в тайны этого жаргона, и чтобы для остальных его понимание, а следовательно, и доступ в эту группу, были затруднены…
Он прошел до следующей перегородки и увидел, как очередной белорубашечный менеджер распекает подчиненного.
— Ну, покажи, что у тебя получилось. Так… Стоп, а где же слоган?
— Ты мне его не давал.
— Как это не давал?!
— Вот мои записи, вот задание.
— Э-э… Запиши слоган, — диктует. — Погоди, почему такой большой размер блока?
— Ты не давал размеров вообще.
— Черт, в этом сумасшедшем доме забудешь, как тебя зовут! Запиши размер. А кстати, почему так долго выполнял?
— Вот, посмотри, я за эти два часа внес изменения в одиннадцать оригинал-макетов. Вот имена менеджеров, вот время.
— Трам-тарарам! Твою!.. Ать!.. Лена, Наташа, Светлана, Сергей, чтоб вы были здоровы!!! С вашими …скими блочками подходите к Оле, Сашу не трогать!
Вот это уже было хорошо знакомо. У Прудникова на работе тоже любая попытка навешать на сотрудника всех собак встречала ватное сопротивление. Это был способ, которым пользовались его коллеги и сам милицейский капитан. Валентин точно знал: такое ведение разговора — самый надежный способ выйти из спора без ущерба для своего достоинства. Хотя и он, сдержанный в словах и поступках офицер, мог при случае зубы показать. Да, оказывается, и в этом бизнес-аквариуме такие же люди, как в его собственной организации.