— Наслаждайся своей страстью, любовь моя, — тихо сказал он, не отрывая глаз от ее искаженного желанием лица. — Пусть она копится в тебе, пока ты не почувствуешь, что умрешь, если не найдешь исхода.
Он быстро, умело освободил ее от платья и нижних юбок. Касси хотела помочь ему сорвать ставшие тяжелыми ненужные тряпки, но Энтони не позволил. Вскоре ее белье и шелковые чулки уже лежали блестящей лужицей на ковре, у ног. Он легонько погладил ее живот. Пальцы запутались в мягком облачке золотистых волос. Глаза девушки расширились в немом изумлении. Энтони улыбнулся:
— Знаешь, какая ты мягкая, сага?
Он покрыл быстрыми нежными поцелуями ее щеки, кончик носа, подбородок. Палец ласкал и гладил розовые створки, и когда он проник внутрь, Касси громко охнула, стискивая его шею, чтобы не упасть. Стройное тело содрогнулось от желания.
— Еще не время, любимая, — шепнул граф и, взяв ее за руку, повел к постели и быстро разделся сам. Она без страха и смущения упивалась видом широкоплечего мускулистого любовника. При виде поросшей темным волосом груди и плоского живота у нее невольно сжимались пальцы. Ее взгляд упал на огромный, гордо восставший отросток, и жаркий комок, казалось, осел внизу живота. Колени Касси подкосились.
— Вы так отличаетесь от меня.., так совершенны… — прошептала она, не понимая, что высказывает вслух свои сокровенные мысли. Граф негромко, торжествующе рассмеялся:
— Целиком или только местами, сага?
— Весь, — прошептала она.
— Приятно слышать.
Он сел рядом и легко положил огромную ладонь на ее гладкое бедро.
"Если бы только, — думал Энтони, глядя на нежные полураскрытые губы, — я смог заставить ее сказать о любви…” Впрочем, еще рано, еще слишком рано, пока лишь страсть, которую он пробудил в Касси, затуманила ее разум.
Девушка неожиданно повернулась к нему и, прижавшись грудью к его груди, нерешительно обняла его за плечи. Он снова погладил белый вздрагивающий живот и, поняв, что вот-вот изольет в нее влагу естества, уложил Касси и осторожно раздвинул ей ноги.
— Помнишь, я говорил, как ты сладка на вкус, Кассандра?
Он прижался губами к мягкому холмику.., ниже.., еще ниже.., к напряженному бугорку, изнывающему в ожидании ласк.
Касси еле слышно застонала и, выгнув спину, подняла бедра, ощущая, что горящие губы пьют капельки женской росы. Вздрогнув, она затрепетала, и Энтони чуть отстранился, чтобы войти в нее. Она скрестила ноги у него за спиной и подалась вперед, вбирая его еще глубже. Энтони вторгся в нее, отдаваясь древнему ритму любви, и потерял голову, услышав тонкий пронзительный вскрик. Девушка забилась в экстазе, и он почувствовал, как неудержимо взрывается в глубинах ее тела, наполняя ее своим семенем.
Когда все было кончено, он лег на нее, но, боясь раздавить, попытался откатиться. Но девушка только сильнее сжала руки, обнимавшие его спину, не давая пошевелиться. Острое, непередаваемое наслаждение вновь пронзило ее тело, и Энтони самодовольно улыбнулся, но, вспомнив, что спина у Касси не совсем зажила, перевернулся на бок, не выпуская ее из объятий. Дыхание девушки выровнялось, тело обмякло, и она уснула.
Касси вздрогнула и протянула руки, чтобы привлечь к себе возлюбленного, но пальцы коснулись мягкой подушки, и девушка открыла глаза и быстро осмотрелась. Он ушел. Взглянув на часы, она удивленно охнула. Оказывается, она проспала совсем недолго — часы показывали всего лишь начало двенадцатого.
Касси откинула волосы со лба и села. Несколько долгих мгновений она оглядывала себя не в силах собраться с мыслями.
При виде смятой постели она снова вспомнила, как извивалась под ним, отвечая на каждый толчок, жадно ловила его ласки, а пальцы горячечно мяли упругую плоть спины и ягодиц. По спине девушки прошел озноб. На миг она взглянула на себя его глазами в ту минуту, когда ее гнев быстро уступил место нарастающей страсти, — слабая, охваченная желанием женщина, умолявшая мужчину взять ее. Как он, наверное, был доволен, увидев ее спящей, словно молодую самку, насытившуюся и удовлетворенную наслаждением, которое он ей подарил.
Касси осторожно встала и, подскочив к комоду, стала так неистово скрести тело намыленной салфеткой, что покраснела кожа.
— О Господи, — прошептала она, уронив салфетку, — что со мной происходит?
В мозгу всплыла сцена в пещере, накануне свадьбы. Не вмешайся тогда Бекки, Эдвард взял бы ее девственность. Тогда она тоже пылала страстью — конечно, невинной, и сама не понимала, что делает.., но все же положа руку на сердце именно она поощряла Эдварда.