Она чувствовала, что Стив действительно хочет помочь ей. Его руки мягко обнимают ее, сердце в груди, к которой она сейчас приникла, бьется ровно, размеренно. Покой. Безопасность. И тепло. Ничего больше. Слезы потекли из глаз, но Луиза сморгнула их: она достаточно наплакалась.
— Ты прав, я из богатой семьи. У отца была не только своя фирма, но и множество акций разных компаний. Семья матери была не настолько обеспеченной, но тоже не бедствовала. Родители воспитывали нас с сестрой сами, а когда их не было рядом, за нами присматривала экономка или кто-нибудь из слуг.
— Ты сказала, тебе было семнадцать? Не такой уж ребенок, чтобы нуждаться в присмотре.
— Я тоже так думала. Но мама и папа очень беспокоились за нас. У многих их знакомых были проблемы с детьми — плохие компании, наркотики, ранние связи и все такое. Я не ставлю родителям в вину то, что они были сверх осторожны. Но в те времена нас с сестрой это возмущало, и мы выискивали разные пути, чтобы ускользнуть от опеки.
— Звучит логично.
Она попыталась поднять голову, но он удержал ее, поцеловав в висок. Луиза вздохнула.
— Не пойми меня неправильно. Родители любили меня…
— Любили? Почему в прошедшем времени?
Ей не хотелось рассказывать о разрыве с семьей. Это тоже было больно. Но она ведь решила рассказать «всю правду».
— Все прекратилось в одну ужасную ночь. Я сделала такое… Они очень рассердились на меня и до сих пор не простили. Мы поддерживаем отношения, но вряд ли сможем когда-нибудь снова быть близки.
— Расскажи мне, что случилось.
Твердо решив покончить со всем этим, она продолжила:
— Однажды вечером я ускользнула из дому, чтобы встретиться со своим парнем. Мы собирались наконец-то заняться любовью в парке перед домом. Можешь в это поверить? Весьма рискованное, волнующее свидание. Я чувствовала себя очень хитрой и совершенно взрослой… — Луиза опустила голову и тихонько рассмеялась, хотя все семь лет не вспоминала ту ночь иначе, как с ужасом. — Теперь-то я понимаю, какой маленькой и глупой была тогда.
— Ты была подростком, — сказал Стив без улыбки. — Большинство семнадцатилетних стремятся доказать родителям свою независимость и делают это исключительно по-дурацки. Я прекрасно тебя понимаю, потому что и сам таким был.
— В полночь он пришел к нашему особняку. Я вылезла из окна спальни на втором этаже, спустилась по дереву, и мы пошли. — Она машинально разгладила складку на юбке, не видя ничего вокруг и не желая видеть. — Пока нас не было, в доме начался пожар. Короткое замыкание или что-то в этом роде… К тому времени, как огонь охватил дом, все уже выскочили, только…
Рука Стива дрогнула. Он был пожарным и мог представить себе эту картину.
— А когда они увидели, что тебя нет во дворе, то подумали, будто ты все еще там, внутри, да?
— Да. — Она глубоко вздохнула, но легче ей не стало. — Мои родители были в ужасе. Мама и сестра метались по лужайке, обе рыдали. Папа пытался броситься обратно в дом. Он свалил двух пожарных, которые старались его удержать, и сдался только тогда, когда трое из них пошли внутрь вместо него. Ее начал бить озноб. Сердце пронзила боль — так же, как и тогда, в ту ночь, так же, как и всякий раз, когда она вспоминала об этом.
— Моя спальня была на втором этаже. Пока пожарные искали меня, пол провалился. Один из них… — Невидимая рука сжала ей горло, не давая говорить. Боже, как же она ненавидела себя!
— Из парка я услышала сирены. Они выли где-то совсем рядом с нашим домом, и я испугалась, что родители проснутся и заметят мое отсутствие. Поэтому я пошла домой…
Луиза со всхлипом перевела дыхание и продолжила:
— Один из пожарных упал вниз и оказался в ловушке. Он потерял сознание, а дым был такой густой, что они долго не могли найти его. К тому времени, как его вытащили, он сильно обгорел. — Она вытирала глаза, а слезы все текли и текли. — Он прожил еще три дня. Три дня… он, то приходил в сознание, то терял его… и все время испытывал боль…
Стив ничего не говорил, но у нее так звенело в ушах, что она все равно не услышала бы его. Она попыталась выровнять дыхание, но не смогла.
— Двое остальных тоже сильно пострадали. У них обгорели все руки… — Она высвободилась из объятий Стива, выпрямилась и взглянула ему в лицо. — Они возненавидели меня, конечно. И я их понимаю. А вдова того человека…
Тут Луиза, резко развернувшись, бросилась к окну. Она не могла больше говорить, да и сказать было нечего. Стояла, уставившись слепыми глазами в черноту за окном.