— И долго еще это будет продолжаться?
Вилка в руках Эрика застыла. Взгляд его оторвался от созерцания языков пламени в камине и, лениво пройдясь по комнате, остановился на высокой хрупкой девушке у высокого, в потолок, окна. Лучи закатного солнца пробивались сквозь стекло, освещая женскую фигуру. Девушка была прекрасна. Русые волосы до плеч, зачесанные назад открывали высокий лоб и голубые глаза с цепким холодным взглядом. По сравнению с ним в комнате было жарко. И мало кто мог поверить, что ей намного больше лет, чем кажется. Разве что, когда видели ее семнадцатилетнего сына. Коралловые губы слегка сжаты, что выдает ее недовольство.
— Что именно? — ровные бесстрастные интонации в голосе Эрика заставили бы промолчать любого другого, но не ее.
— Долго ты еще будешь играть в эту войну? Неужели тебе было недостаточно нашего отца? — девушка все также не отрывала взгляда от вида в окне, стоя к собеседнику профилем. Руки ее были сложены на груди в замок.
— Это никогда не было игрой, Кайла, пора бы уже понять.
— Зачем? Зачем тебе это?
Эрик молчал некоторое время, словно обдумывая ее слова. Ленивая игра вилкой возобновилась. Наконец, когда надежда на то, что он все-таки ответит, уже иссякла, Эрик спокойно ответил:
— Мы должны защищать людей. Или ты думаешь, что если те из нас, которые пошли против заветов Древних, откроют порталы в другие миры, темные, что прорвутся к нам оттуда, не тронут тебя? Или твоего мужа? Ты хочешь, чтобы твой сын увидел все ужасы вселенной?
— Как ты можешь быть уверен в том, что так и будет? — страстно зашипела Кайла, разворачиваясь и стремительно скользя к столу. Руками она оперлась на его край, слегка наклонив корпус в сторону брата.
— Ты не знаешь того, что происходит во вселенной, — все, также, поигрывая вилкой в руке и не отрывая от нее глаз, ответил Эрик.
— Я не хочу потерять семью из-за твоих страхов! Хватит! Остановись! Ты втягиваешь нас в войну, и Совет Высших идет у тебя на поводу. Когда все это закончится? Неужели нельзя оставить все, как есть?!
Голос девушки сорвался, грудь высоко вздымалась. Голубые глаза с вертикальным зрачком, не отрываясь, смотрели на него. Эрик бесшумно положил вилку на место и только после этого посмотрел ей в глаза.
— Пока глава клана я, никто, кроме меня не будет принимать здесь решения и, тем более, указывать мне, — стальной голос резал, как ножом. — Ты можешь ненавидеть меня, но подчиняться должна всегда!
Воздух вокруг стал тяжелым, электрические разряды тонкими ниточками пробегали по нему, создавая яркие всполохи то тут, то там. Кайла представляла собой в этот момент сплошной сгусток ярости, который она безуспешно пыталась подавить. Эрик сидел напротив в такой же расслабленной позе, словно рядом и не бушевали с трудом удерживаемые под контролем их хозяйки электрические нити, которые в любой момент могли задеть его. Как же она ненавидела его! И его правоту! Да, она знала, что он не лжет, знала, что прав во всем, Но было так сложно принять это! Понять, что все его действия были тогда единственно верными! Знать, что другого решения не было! Душа ее разрывалась на кусочки снова и снова, принося все новые и новые мучения. Нет! Она не готова признать этого. Не готова принять его решения. Слишком тяжело. Слишком больно.
— Кайла, нельзя закрыть глаза и делать вид, что ничего не происходит, — голос его смягчился. — Судьба не прощает невнимательности к себе. Потом будет слишком поздно что-либо исправлять. И дело не только в нас. Если дать врагам то, чего они хотят, мир в скором времени заполонят темные.
— Они не враги нам. Они такие же серафионы, как и мы, Эрик! И желание путешествовать по другим мирам вселенной не делает их врагами.
— Врагами их делает то, что благодаря своим желаниям они запустят в наш мир зло. Древние закрыли планету триста лет назад именно для того, чтобы защитить его от тьмы. А нежелание врагов поверить в то, что по вселенной гуляет зараза, не облегчает избранный ими для этого путь.
Девушка выпрямилась, пытаясь привести в порядок дыхание. Марево из электрических нитей постепенно сходило на нет. И только глаза еще выдавали ее ярость, горя вертикальными зрачками. Медленно руки ее разжались, опустились вдоль тела.
— Как же я тебя ненавижу, — тихо прошептала она в напряженной тишине, потом развернулась и направилась к двери в стремлении покинуть комнату.
— Я знаю, — глухо ответил Эрик в пустоту, услышав, как за сестрой захлопнулась тяжелая дверь и наливая себе в бокал вино.
Когда, спустя пять минут, в гостиную заглянул Грегори, Эрик стоял у камина, опираясь плечом на стену и увлеченно наблюдая за игрой пламени. В руке его находился тот самый бокал, уже выпитый наполовину. Расслабленная поза друга явно не обманула Грегори, который отлично видел, в каком раздраженном состоянии находится тот. Брови его высоко взлетели, оценивая обстановку. Гость никак не мог решить, стоит ли ему сейчас говорить о причинах, по которым он пришел. Стоит. Это причина точно стоит того, чтобы в случае чего нарваться по полной.