Он запер дверь за мной. Я чуть не расхохотался, а он вопросительно посмотрел на меня.
- Зачем запирать стеклянный дом? – еле сдержавшись, спросил я.
- Во-первых, он из непробиваемого стекла. Об этом знаю, надеюсь, только я. То есть в него никто и никогда не войдет, пока мы внутри. Ключа у меня нет, так что приходится оставлять его открытым. Но сегодня тут точно никого. Во-вторых, если дом заперт – никто не захочет шуметь, разбивать его и проверять. Слишком рискованно. В-третьих, никаких сквозняков ночью. Только свет не включай.
- А тут есть свет?
- Он почти везде есть, но им мало кто пользуется. Генераторы переполнены энергией, станции продолжают работать. Не спрашивай, не знаю как и зачем. Электричество нынче неактуально. Опасно. Внимание привлекает. А твари его не боятся. Пойдем, у нас много дел.
Я бросил рюкзак и автомат на диван, а потом последовал за своим негласным наставником вглубь дома. Этот вечер и ночь станут первыми, когда я не буду ждать нападения… надеюсь.
Глава 2
«Все новое – хорошо забытое старое»
Непонятная свобода обручем сдавила грудь,
И неясно, что им делать: или плыть или тонуть.
Корабли без капитанов, капитан без корабля.
Надо заново придумать некий смысл бытия.
Нафига?
Агата Кристи «Два корабля»
За этот вечер мне удалось хорошенько подумать и привести свои мысли в порядок. Я натаскал воды из колодца с соседнего участка, нагрел на костре в большом чане и принял ванну. В доме нашлась бритва и зеркало, что помогло мне побриться и немного укоротить свои, как оказалось, черные волосы так, чтобы они и в хвост убирались и не мешались. Глаза у меня были серые, губы тонкие и бледные. Нос довольно аккуратный и короткий. Прямо-таки эльфийская внешность. Однако даже взгляд на себя самого не помог мне хоть что то вспомнить. Самой важной находкой для меня оказался жетон военного типа у себя на шее, на котором был нарисован белый вороний череп на серебристом фоне. Я долго осматривал его, стараясь хоть что-то вспомнить, но ничего не вышло.
После процедур, я прошел в ванную и включил свет. Она оказалась полностью зеркальной. Все 4 стены, пол и потолок были сделаны из зеркальных цельных плит. Что за извращенцы тут жили? В аптечке на стене я нашел много разных полезных вещей. Порывшись в доме, нашел нитки и иголку. С трудом оторвав от внушительной раны окровавленные бинты, я хорошенько обработал ее перекисью, прижег спиртом и положил туда хорошую кучу мази «малавит», которая мне помнилась, как лучшей, среди заживляющих. Сверху приложил тканевую салфетку и заклеил пластырем. Затянув волосы в хвост, я укрепил структуру. Пластырь спрятался в волосах и был хорошо прижат. Наконец-то я без бинтов и перевязок. Благо, что странные вкусы бывших хозяев дома помогли мне в самолечении.
Отправившись на кухню, я нашел ящик с тушенкой на полу. Вообще все полки и ящики были заполнены разной едой, начиная от солонины, заканчивая армейскими сухими пайками. Фил ковырялся в карте и делал какие-то записи. Через некоторое время он тоже пришел на кухню и присоединился к приему пищи. Единственное что – он ел еду ТОЛЬКО из своего рюкзака. На мои вопросы он не отвечал, а только отнекивался, мол: не мое дело.
- Ну что, я смотрю, у тебя полно вопросов. Спрашивай, пока время есть. У нас его не много, - сказал Фил, открывая банку пшенной каши с мясом.
- Ну, наконец-то! – крикнул я, и, запрыгнув на полной скорости на барный стул, достал из коробки кусок вяленого мяса. Чай я уже заготовил, когда кипятил воду, так что он у меня хоть и остыл, но был крепким и сладким, - Для начала расскажи о том, что, мать твою, случилось в этом гребаном мире?
- Матушку мою не тронь. Она была порядочной женщиной. Людей стригла в деревушке где-то на севере, - спокойно, улыбаясь, сказал старик. - А в мире то… Честно тебе сказать: не знаю. Да и не мое это дело. Не интересно мне было. Смерчи были, цунами, извержения вулканов всюду, где только можно – это все помню хорошо. Тогда народ паниковал. Я сначала думал, что до нас то не дойдет. А оказалось иначе. Дожди хлестали три дня, а потом град размером с курицу. Дальше смерч появился. Через два дня смерчи стали нормой. Все в подземках и бункерах попрятались. А вот когда землетрясения пришли – вот тогда совсем туго стало. Дальше – не в курсе. Знаю только, что авария какая-то была, потом война, а потом еще какая-то непонятная ерунда. Только где, кто, зачем? Черт его знает. Все на политике завязано было – это факт. Эти политиканы раньше воду мутили. Потом правительство пало, начали жить, как подобает диким людям. А потом выжившие стали свою политику устраивать. Люди – главная проблема этой планеты. Пока мы все не передохнем, этой планете нет покоя.
- Так, а твари эти ночные?
- О, это совсем другая история. Они еще до войны появились. Во время аварии вроде как, только не много их было. Не у нас точно, в другой стране. Оттуда все пришло. Вроде война как раз из-за этого и была. Сейчас сложно сказать, – Фил вздохнул и закурил. – Когда первые чудища полезли, люди не знали ни кто они, ни как с ними бороться. Знаешь, что тут только не было. Сначала паника, ужас что происходило. Людей прямо на улицах жрали. Потом все поняли, что ночами лучше дома сидеть и все запирать. Двери, окна, ставни, ворота. Тогда проблем стало меньше гораздо. Кто-то даже ловить их начал. Потом фотографии в газетах «русские споили мутантов», немцы их в бордели запихивали, китайцы есть начали, французы пытались научить их в любви признаваться и одеваться модно и так далее. Всякое было. Я думаю, что справились бы с этой напастью, но только первоначально их вида три было, а потом появились новые, действительно опасные. Потом война началась и все, дальше точно сказать не могу.
- Это они в квартирах живут?
- Да. В тех, куда свет не проникает. И не только в квартирах. Я потому тебя и отправил в тот магазинчик, что там потолок был разбит. Будь там темнота – не вышло бы ничего.
- А с небом что? Молнии, ветер безумный, цвет зеленоватый, облака.
- Этого я тебе не могу сказать. Последствия, так выразимся. А уж причина мне неизвестна. Спросишь ученых, если встретишь.
- Мда… ситуация час от часу не лучше, - я прожевал последний кусок мяса, и достал из под стола пачку печенья.
- Люди в дикарей превратились. Те, что свободные, еще как-то сами живут. Группировки получше экипировку имеют, но там обязательства, законы, порядки и свое «начальство». Причем их не мало, но все на свое ориентированы. Кто-то сбором занимается. Бегают по руинам и собирают все то, что осталось. Продают, обменивают. Другие как раз торговлей. Ничего не делают, только перебегают из лагеря в лагерь и торгуют. У этих дороги всегда и всюду открыты, но руки связаны. Другие типа оружейников. Создают новое оружие или старое собирают, выкупают, переделывают и модернизируют. Броню делать могут, снаряжение улучшают. Даже майку тебе могут пуленепробиваемой сделать, если связи есть и деньги хорошие. Есть типа исследователей. Этим факты нужны. Они, как правило, заказы делают стрелкам, чтоб им мутанта труп достали того или иного, нашли что-то, сфотографировали, документы притащили. Доходы у этих от медицины. Продают препараты, подлечивают, пули достают и так далее. Стрелки – это что-то вроде наемников. Берутся за любую грязную работу. И не только грязную. Но они хороши в открытом бою. Их обратная сторона – охотники. Эти тварь любую даже живьем поймать могут. Мясо с них добывают.
- С мутантов? – удивился я.
- А с кого ж еще? Животных сейчас найти – дело, мягко сказать, очень непростое. А некоторые мутанты имеют хорошее и безопасное мясо. Да и много разных группировок еще. Но есть элита, - он поднял палец вверх, - эти в суперсовременной броне расхаживают с таким оружием, что почти любую сталь пробьет. У них там и ученые лучшие и знания обширные. У этих даже техника рабочая есть. К счастью, этих почти не видно. Говорят, что они хотят новое государство отстроить.