Объятия времени — Амнезия
Предисловие
Не держи меня Солнца пальцами,
Отпусти за усталыми птицами.
Стали наши сердца скитальцами,
На подошвах песка крупицами.
© Dolphin «Глаза»
Я открыл глаза.
Небо мутно-зеленого цвета смотрело прямо на меня. Облака, словно легкая паутина, несущаяся сквозь пространство с небывалой скоростью, распространялись по небесам. Стараюсь сразу не вставать, нет желания отводить глаз от этой картины. Гроза постоянно еле сверкает за этими облаками салатовыми вспышками ярких трещин небес. Дождя нет, что странно. Только ветер воет, словно раненое чудовище. Откуда-то доносится тихий повторяющийся негромкий скрип. Аккуратно перевожу взгляд и понимаю, что лежу возле высокого здания. Скрип доносился от дверцы форточки, что открывается и закрывается на ветру, как в фильме ужасов. Странное место. И погода непонятная. А что, кстати, происходит?
Пытаюсь встать, но резкая боль в затылке остановила меня. Поднимаю руку и касаюсь головы. На пальцах кровь. Странно… все-таки заставляю себя аккуратно подняться на ноги. В глазах потемнело, но отпустило быстро. Где я?
Вокруг полный хаос. Несколько перевернутых машин лежат штабелями друг на дружке, перекрывая дорогу, напоминая собой стену. По центру от них импровизированные ворота на огромной цепи. Перед воротами горят бочки и тлеют черным дымом. Гражданская война? Оглядываюсь. Дом за моей спиной изрядно потрепало. Повсюду разруха, валяются покрышки, мусор. В некоторых местах отверстия от пуль, следы от взрывов.
Очевидно, что раньше тут была площадь. Развалины в центре большой площадки напоминают руины памятника. Несколько зданий поодаль разрушены и явно взрывом. Фонтан расколот на несколько частей. Сколько я тут провалялся?
Стоп, а кто это… я?
Начинаю судорожно вспоминать и напрягать извилины. Пустота. Как так? Амнезия? Да ладно, никогда не верил в это! Как можно помнить все, осознавать себя, полностью помнить о сути окружения и функциях предметов окружения, но не помнить своей собственной истории? Ладно, разберемся. Сейчас нужно выбираться отсюда. Судя по ранению, тут не очень безопасно. И эти ворота напрягают.
Осматриваю себя. Кожаная потрепанная куртка, военные штаны с множеством карманов, американские ботинки с железными носами, обрезанные байкерские перчатки, волосы убраны в хвост. Неформал что ли? Карманы не пустые, но сейчас нет времени рассматривать их содержимое.
Аккуратно встаю на ноги и плетусь в сторону разрушенных зданий. Забиваюсь в темный угол и осторожно выглядываю: никого нет, уже хорошо. Медленно, и чуть пригнувшись, покидаю свое укрытие. Эти места мне не знакомы. Что же делать? Руины ведут на небольшой подъем. Медленно поднимаюсь на крышу дома и ложусь на край.
Улицы заполнены хламом. Это не война. После нее последствия были бы колоссальные. Здесь видны лишь междоусобицы и мародерство. Ни одного трупа, скелета. Есть явные кровоподтеки, но более ничего. Самое страшное — ни души. Город будто бы вымер. Из всех звуков, что доносятся с разных сторон, ясны лишь скрипы, вой ветра, шорох перекатывающегося мусора и редкие удары этого мусора о стены. Что же произошло? Нужно найти укрытие и заняться поисками правды в карманах или мозгах. Начинаю думать о том, что могло бы стать хорошим местом для дома. Безопасное, надежное, скрытое от глаз. Магазины не подойдут, они разграблены и там, скорее всего, кто-то может поджидать. Школы и детские сады слишком опасны, но бескрайне надежны. Не верю, что я один вспомнил бы об этом. Гаражи слишком мелкие и непрочные. Канализация все равно не надежна. Думай! Думай!!! А что, если…?
Осматриваю окружение на наличие задуманного места, но ничего не вижу. Хм… спальные районы. Только там. Следы от пуль означают возможное наличие боевиков или снайперов в высотках. Нужно быть осторожнее. Я оторвал кусок ткани с низа футболки, что была под курткой, и обвязал голову. Кровь, конечно, не текла, но нужно быть аккуратнее. Организм уже начал возвращаться в рабочее состояние. Небрежно скатываюсь с края, зацепился руками за шифер и спрыгнул на землю. Ботинки отлично защищают ноги.
Осмотревшись по сторонам, убедился, что никто не подкрадывается сзади. На полусогнутых, иду вдоль стены в сторону высоток, что поднимаются к небу позади мелких домов. Большинство зданий стараюсь обходить стороной, проходя по палисадникам и клумбам. Странно, но, по-моему, деревья должны быть не такими высокими и разросшимися. Обычно их подпиливают, а ветви обстригают. На некоторых крышах домов тоже расположились кустарники и деревья. Я такие на фотографиях в Чернобыле видел, но тут даже позапущеннее.
Как можно описать все то, что я вижу? Ощущение такое, будто начиналась война, но в один момент ее закончили. На город совершено нападение, но атаку отбили. Выжившие люди обчистили все магазины во время эвакуации, а теперь город опустел. Всех раненых и убитых товарищей забрали, чтобы вылечить или похоронить, а врагов ради надругательства над трупами или мести. Теперь по городу шныряют редкие патрули солдат и одиночки-мародеры, к которым я, скорее всего, и принадлежу. За самые злачные места идет битва, необязательно смертельная. Кто первый успел — тот и схватил. Но что с небесами? Изумрудные, затянутые облачной пеленой, которая в редких местах обрывается, будто натянутая паутина. Салатовые вспышки молнии сверкают то тут — то там, с перерывами в пять-десять секунд. Жуткое зрелище. Может все-таки ядерная война? Да не похоже… тогда я, скорее всего, тут сейчас по красивым лужайкам бы не ползал, как минимум по трем причинам. Ну да ладно.
Добрался в итоге. Четыре высотки, этажей в двадцать, стоят строгим коробом. В большинстве квартир стекол и пластика не имеется, а это немного напрягает. Черные пасти пустых окон зияют мертвой улыбкой, подмигивая расшатанными створками. В некоторых местах они будто плачут, развевая тканевые, шелковые и бархатные разноцветные слезы на ветру. Картина удручающая. Какая-то безнадежность, жуть, паника, тревога… все эти ощущения пульсируют в мозгу с небывалой скоростью, будто пытаясь что-то достать из моей памяти, навязчиво вызывая ощущение дежавю. Осматриваю центральную площадку меж домами. Вот оно: трансформаторная бело-голубая будка, закрытая на четыре двери, крепко стоит на своем месте. Не стоит спешить. Рассмотрев окна первого этажа, обнаруживаю несколько уцелевших. Нужно спрятаться там и отыскать хоть какое оружие, будь то нож или даже спица для вязания. Подкравшись к двери, услышал позади скрипящее «Кхе-кхе». Сердце ушло в пятки. Я просто замер, не в состоянии двигаться. Кто бы это ни был, вряд ли он желает добра.
— Ты, может, повернешься? — проскрипел странный голос прямо за спиной.
— Друг, у меня ничего нет. Я только сейчас пришел в себя и ни черта не помню. Так что отпусти с миром и иди своей дорогой, я тебе не соперник, поверь, — поднимаю руки, но не поворачиваюсь.
— Ты называешь меня другом, хотя не посмотрел на меня, паникуешь без причин. Обернись уже! Или тебе помощь не нужна?
Меня немного отпустило. Медленно поворачиваюсь и вижу необычную картину. Передо мной стоит древний старик, но дряхлым его назвать я бы не посмел. Он был в темной грязной одежде. На одном глазу блестит странный окуляр на ремнях, плотно прилегающий к глазу с непроницаемым черным стеклом. Ни бороды, ни щетины, но волосы явно немыты и не стрижены ни одну неделю. За спиной рукоять, явно двустволка. В кобуре на бедре револьвер. В чехле на ляжке большой нож, явно военного происхождения. Несколько мелких сумок привязаны на ремнях к руке, ноге и бедру. На груди крест-накрест лямки. Рюкзак? Старичок ростом немного ниже меня. Может метр семьдесят. На лице добродушная улыбка, но в открытом сером глазу заметна старческая мудрость и твердость духа. Поза бывалого охотника, гордо выпученная грудь, одна нога на ступени, вторая внизу, прямая осанка, а смотрит исподлобья. Серьезный тип.
— Кто вы? — единственное, что пришло в голову. Старик усмехнулся и отвел взгляд. Мотнув головой, он снова вернул свой взор к моим глазам.
— Это действительно важно? Можешь называть меня Филом. Или тебя интересует моя профессия, религия, социальный статус, принадлежность к группировкам, гражданство? Что тебя интересует?