— Здравствуй… — слышу я женский шепот в ухо и тут же разворачиваюсь, но там никого.
— Это еще кто, мать твою на перевязку? — слышу голос Нагги.
— Ты тоже это слышал? Ну это все к терапевту, я сваливаю!
На всей скорости влетаю в дверь и выбиваю ее, вылетев в коридор. Бегом до архивов, но больше ни звуков, ни странных явлений не слышу. Так, спокойно, споко-ойно, Тиден. Тебя просто приглючило. Сказывается травма, а Нагги слышит помехи, вот и все. Открываю дверь и вхожу в архив. Картина не очень: большая длинная прямая комната с высокими стеллажами в несколько рядов, наполненными большими коробками в алфавитном порядке.
— Так, Нагги, что мне нужно искать?
— Если б я знал. Самое точное и известное — это имя Патриция Келлберг. Она была той самой пациенткой, что закопала это здание. Еще там должны быть отдельные коробки с персоналом и сводки по экспериментам. Покопайся, бери все, что сочтешь нужным, я в этом не сильно разбираюсь. Вот в котиках и радиоактивной яичнице — это ко мне, а с этой лабудой — так к Ирвину или другим умникам…
— Я понял, успокойся. Нужен будет совет, как искать слизней в унитазе — я тебя спрошу. Ты смотри там аккуратнее, не убей воображаемых друзей.
— Ты про Эдика? Нет, он не воображаемый. Правда, Эдик?
— Ох тыж, твою… — еле сдерживаюсь от мата и вынимаю наушник.
Искать пришлось долго, но Патриция Келлберг нашлась сразу. История болезни ужасала. Девушка утверждала, что может управлять предметами силой мысли. К ней приехали репортеры, а оказалось, что она ничего не может вовсе. Потом история повторилась и ей вызвали психиатра. Тот виделся с ней три раза в неделю, а потом забрал в психушку сразу, как та начала говорить, что доктор насилует ее. Там ее лечили шокотерапией, пропуская ток через все тело. А еще проводили множественные пытки, прикрывая их лечением. Девушка в итоге признала, что она свихнулась, но это случилось, очевидно, тогда, когда это действительно произошло. Позже ее забрали сюда и лечили здешними способами. Моя версия ясна: девочка телепат побоялась репортеров, а родители хотели разбогатеть, благодаря дару дочери. Два раза она просто отказывалась выступать на публику, а родители сдали ее врачу, чтоб тот вразумил девочку. Получилось так, что доктор пользовался пациенткой в своих особых фантазиях и заставлял молчать, а потом, когда та решила рассказать правду, он забрал ее себе окончательно. Причем в больнице ему удалось издеваться над Патрицией так, как ему хотелось. Она стала его рабыней. Но кого-то заинтересовала ее история болезни и девушку забрали сюда. Стали лечить, изучать, пытаться выжечь ее безумие таблетками, препаратами, а потом еще чем-то неизвестным. Лекарство, но экспериментальное. В записях говорится, что девочка становилась сильнее от препарата. Начала гнуть предметы силой мысли, пользоваться активной телепатией. Она то была не против, но они допустили страшную ошибку. В день, когда лаборатории провалились под землю, они пригласили в клинику специалиста, чтобы тот убедился в ее здоровом уме и твердой памяти. Специалистом был некий доктор Герман Филимонов. Тот самый лечащий врач девочки. Понятное дело, что у той случился выброс адреналина при встрече. Да и не только адреналина.
Кроме нее, я нашел еще кипу бумаг про составы препаратов, что тут изучали и использовали, а так же про технику лечения. Захватил шесть папок историй болезни других людей, чтобы посмотреть, может, что-то действительно помогало. Кроме всего прочего, обнаружил книгу по выявлению и лечению амнезии. Ясное дело, что здешние врачи не были психопатами и моральными уродами. Они почти спасли девочку и хотели вытащить ее. Получилось случайно. Кроме того, мне удалось найти список врачей и книгу учета процедур. Этого должно хватить.
— Это все, Нагги? — спросил я напарника, когда снова вставил наушник. Ответа не последовало.
— Эй, хватит прикалываться! Ты где там?
Опять мертвая тишина.
— Он уже не слышит… — послышался шепот за спиной.
Я резко развернулся. Девушка в развязанной смирительной рубашке, перепачканной запекшейся кровью, с черной обугленной кожей и высунутым розовым языком, прилипшим к щеке до самого уха, стояла возле стены. Ее стеклянные глаза смотрят куда-то сквозь меня. Сердце проваливается в пятки. Тут же чувствую двойной хлопок по плечу, и резко разворачиваюсь, отскочив в сторону. Никого… ни сзади, ни там, где только что стояло это "нечто". Бегом выпуливаюсь из архивов и встаю у выхода, как свет вдруг гаснет. С необычайной ловкостью достаю рюкзак и из него зажигалку. Вокруг никого, но самое страшное сейчас — это то, что лифт не работает. Меня бросает в дрожь. Неужели придется искать выход самому. Да еще и Нагги спасать, не бросить же этого буйного психа тут.
Из темноты слышится тихий стон. Где-то глубоко екнуло сердце, муравьи отплясывали чечетку. Где, кто, откуда? Очевидно, призраки существуют. Или это все-таки галлюцинации, которых, как обещал Морт, больше не будет? Иду обратно. Тихо, аккуратно, проверяя каждый шаг. Наверняка, тут есть лестница. Пройдясь по коридорам, натыкаюсь на перила. Действительно, есть, но только вниз. Медленно спускаюсь и снова слышу стон. В этот раз ярче и громче. Огонь зажигалки слабо освещает дорогу, но так хотя бы не сверну себе шею. Спускаюсь… пролет за пролетом, как вдруг вижу на стене большой план здания. То, что нужно! Внимательно осмотрев его, нахожу свое спасение. На самом нижнем этаже вижу лестницу, которая ведет в длинный коридор, а потом в запретную зону, под знаком биологической угрозы. Эта самая зона выходит на комнату с генераторами, где будет возможность запустить их вручную, а уже потом подняться на грузовом лифте, что, как показано на плане, есть с противоположной стороны запретной зоны. Этот лифт ведет почти на самую поверхность! Пара лестниц, запертая изнутри дверь и я на свободе! Идеально. Осталось добраться до генераторов.
Тихие всхлипывания слышатся с этажа, что сейчас находится где-то подо мной. Плач? Вот если бы не долбанный генератор — ноги б моей тут уже не было! Бежал бы так, что любая ракета позавидует! Спускаюсь. Плач все ближе. Самое страшное, что чем ближе я приближаюсь, тем громче плачет девушка. Муравьи на спине устроили дискотеку, похлеще клипов Майкла Джексона. Что мне все это напоминает… вспомнил! Была в свое время игра компьютерная, «Left for dead» называется. Вот там мутант «Ведьма» была! Черт, как я ее не любил! Это помню, а как, где, с кем играл — не помню. Плач усиливается, и девушка начинает откровенно рыдать и стонать. Меня это, безусловно, напрягает. Достаю клинок, медленно движусь ниже, подсвечивая себе путь. Чуть нависаю над перилами и прогибаюсь, чтобы посмотреть, кто там так рыдает и понимаю самую страшную для себя вещь: рыдающая девушка находится за дверью, что на лестничном пролете. Ни увидеть, ни обойти. Может, получится проскочить мимо?
Очень медленно, взвешивая каждый шаг, спускаюсь. Страшно… Господи, как же страшно! Хочется визжать от ужаса! Все мои внутренности сжались в тугой комок. Ступень… ступень… еще ступень…
И вот я на пролете. Гашу зажигалку и только разворачиваюсь в сторону лестницы вниз, как плач обрывается. Тишина! Очень медленно оборачиваюсь, что считаю огромнейшей ошибкой, но ничего не могу с собой поделать. Никого. Выдыхаю и поворачиваю голову обратно.
А там она.
Патриция.
Стеклянные глаза смотрят на меня. Не дергаюсь. Все мои мышцы свело от ужаса. Она поднимает свой слизкий язык и начинает водить им из стороны в сторону. Следующий момент никак не укладывается у меня в голове. Она начинает говорить. Без движений губ.
— Ты ищешь его? — шепчет она.
— Кого?
— Прибор, за которым охотились ученые… и твои соратники в черных одеждах… и даже ты сам…
— Я не понимаю. Какой прибор?
— Обними… Время… — шепчет она и протягивает мне руки.
Обнять? Кого? Ее? Она что, серьезно? Иронично, Тиден, очень иронично! Это такой весенний розыгрыш от призрака? Но что поделать? Вдруг сожрет, если откажусь. Тяну руки, нехотя обнимая слизкое, пахнущее гарью и гнилью тело.