Меня вновь начинают бить. В это время главный продолжает говорить.
— Вот кто тебя просил прятать жену? Тебя же предупредили, чтобы ты просто узнал у нее про отца, вы бы жили себе спокойно и дальше, а может вам бы еще и денег дали, а теперь что? Теперь нам приказано вышибать из тебя информацию, а даже если случится так, что ты сдохнешь, ничего нам не сказав, мы найдем твою семью! Прирежем твоих детей! А твоя жена будет пользоваться спросом у всего нашего взвода, а я лично буду так издеваться над ней, что она расскажет все! Ты понял меня? Все расскажет!
Я молчу. Своих я спрятал в горах, никто никогда не сможет их найти. Мой друг детства Эмиль, самый близкий человек, что остался в живых, принял их у себя в доме. До этого места очень сложно добраться. И обнаружить их никто никогда не сможет. Так что за них я не боюсь. Пусть твари делают, что хотят, я ничего не скажу!
— Молчишь? Молчи-молчи… скоро ты прочистишь горло, как следует.
* * *
Сижу в кресле, прикованный железными скобами. Страшно и больно. Стараюсь осмотреть себя единственным видящим глазом. Под ребрами вставлены странные тонкие длинные железки, ногти почернели, пальцы отбиты, несколько сломанных. В ноги вбиты крупные гвозди. Чувствую, что долго так не протяну, но эти уроды ничего от меня не узнают. Ничего!
Заходит человек в маске балаклаве и окровавленном фартуке черного цвета. Вместе с ним зашел второй, что разговаривал со мной два дня назад, когда мы только прибыли сюда.
— Оли, друг мой! У меня для тебя замечательные новости! — он сел мне на ноги, боль такая, будто в них опять воткнули ножи, — с нами связался один замечательный человек, по имени Эмиль. Вы знакомы?
Сердце уходит в пятки.
— Да-да, старый добрый Эмиль. Лучший друг и напарник, верно? Ты вот не разговариваешь со мной, а он захотел поговорить, знаешь ли! И мы с ним долго разговаривали. На разные темы. Единственное что могу сказать: тебя я уважаю! Глубоко и честно. А его нет. Таких мразей, как он, я презираю. Он рассказал мне свой адрес и как до него добраться. Согласился даже встретить. Твои детишки уже усыплены, а жена связана в их комнате. Они ждут меня.
Сердце вновь начинает колотиться. Вот она, ярость. Никогда в жизни меня это не затрагивало, но сейчас начинаю понимать, насколько она необходима. Сил и возможностей у меня не много, но это маленький шанс, который тонет в миллионе бессмысленности. Впрыск адреналина отключает болевые ощущения. Точнее, они есть, даже немного ярче, но обращать внимание на них уже не выходит. Со всей силы дергаю ноги, вырывая их с кусками мяса из хватки гвоздей. Тот, что говорил со мной, стряхивается и падает на землю. Мгновенным движением выламываю запястья и выдергиваю обе руки, получив два рваных открытых перелома. Глаза закрывает кровавая пелена, но я вскакиваю и изо всех сил бью коленом своего «палача» в маске, по дороге нарочно задев тому, что на полу, нос ногой, мгновенно сломав его. Несусь по коридорам. Множество боевиков оборачиваются ко мне, смеются и отходят. Бегу дальше. Проход за проходом, выше и выше! Вот он, подъем с камнями! Сила ярости помогает подпрыгивать так, что получается уцепиться окровавленными локтями о камни возле самой стены, а ногой опираясь на влажные доски стен. Получается! Я поднимаюсь камень за камнем. Я должен успеть туда раньше, чем эти гады! Должен! С нескольких камней падаю, сильно ударяясь. Спицы все еще торчат из под ребер, каждое движение приносит ужасную боль. Поднимаюсь на самую вершину! И…
Ничего…
Вспоминаю, что сюда меня привезли на вертолете. Вокруг море, а берега даже не видно.
Понятное дело, что у здешних боевиков был свой способ подниматься вверх, но то, что главарь со сломанным носом окажется за спиной так быстро — я не ожидал. Он молчал, я повернулся к нему, чувствуя, как подкашиваются ноги. Я больше не могу…
— Оле… ты великий человек и настоящий мужик! — он говорит очень серьезно, без намека на сарказм или улыбку. Из носа сочится кровь, — как уже говорил: я тебя уважаю! И в знак своего уважения, предлагаю тебе сделку. Ты говоришь, где искать отца твоей жены, хотя бы примерно. В обмен, твоя жена и дети погибнут быстро, от пистолета. Сразу при встрече. Без насилия и прочих проблем, договорились?
Я молча стою у края. Мне не жить, это понятно. Но они не должны погибнуть! Не должны!
— Как твое имя? — вырывается из моего рта хрип мертвеца.
— Андрей Воронцов. Полковник.
— Андрей. Я говорю тебе страну и город, а ты даешь слово офицера, что мои дети останутся живы. Все трое. Жена меня поймет, но дети должны жить. Оставь их там, в горах, пускай они выберутся сами, а Эмиля увезите на пару недель, чтобы он не появлялся.
Офицер долго молчал. В его взгляде читалась твердость. Я знал, что если он скажет — то сделает, прямо уверен. Позади на поверхность выбралось еще несколько солдат.
— Даю слово офицера, Оле. И еще я обещаю, что тело твоей жены уберут подальше от глаз детей. Пойми, приказ — есть приказ.
Я кивнул.
— Греция. Вотоноси. Последний раз он останавливался там. Сказал, что задержится на некоторое время. Так что, если поторопитесь, застанете старика.
Андрей отдал честь. Я осторожно развернулся и посмотрел на море. Его поверхность волновалась, будто переживала за меня. Мелкие рыбки плавали возле платформы, подплывая к шлейфу льющейся из меня крови. Выдергиваю железки и бросаю на пол. Кровь забрызгала еще сильнее. Вспоминаю, как в юные годы занимался военной спец подготовкой. Тогда к нам прислали одного нового человека, у которого я учился драться.
— Всю жизнь верил, что Христос меня спасет. Но не вышло. Тогда пускай это будет не он. Пускай Дьявол поможет мне отомстить. Если есть на земле тот или другой, тогда получится.
— Нет ни того, ни другого. Есть только мы и наши силы, солдат.
— Тогда пускай мои силы приведут меня туда, где я смогу отомстить.
Я медленно подошел к краю и упал в воду. Соленая вода обожгла раны, тело начало тонуть. Последний взгляд на платформу: все находящиеся там люди отдают честь и молча смотрят вслед моему телу.
* * *
Прихожу в себя. Надо мной Космина и несколько солдат, внимательно смотрящих на меня.
— Тиден! Все хорошо?
Я тут же вскакиваю и смотрю по сторонам. Стрелка нет.
— Где он?
— Ушел… не знаю как, ей богу! Мы услышали удар и звуки борьбы за дверью. Чувствую, а контроль над тобой я уже потеряла. Ребята пальнули из подствольного, а за дверью ты уже один. Лежишь и все тело у тебя дергается, как в конвульсиях. Минут двадцать лежал, мы думали, он тебя вырубил. А оказалось нет, без повреждений.
— Твою мать! — пинаю лавку ногой.
— Тиден! — крикнул солдат и передал мне небольшой клочок бумаги. На нем записка, написанная наскоро.
«Пока что я не могу дать тебе больше знаний. Если тебе будет интересно — найдешь меня в преисподней, куда ты как раз направляешься. Мое убежище будет в черном источнике, под основным ярусом. Туда сложно попасть, но ты справишься. Удачи.»
Поднимаю глаза к бойцам. Они в замешательстве смотрят на меня, ожидая дальнейших приказов. Молча поджигаю зажигалкой записку и лезу в броневик.
— И ничего не скажешь? — спросила Космина.
— На базу, сейчас же! Мне пора в путь.
Солдаты, не задумываясь, начали запрыгивать в броневик.
Уже начинало темнеть. Мир клонится в сон. Не уничтожило его все то, что ему удалось пережить, а сделало даже крепче, сильнее. То же самое со мной. Я увидел свое прошлое, увидел то, что должно было меня убить и духовно и физически. Но вместо этого, прошло две сотни лет, а я все еще здесь, ищу ответы на вопросы. Но получив один ответ, получаю еще и несколько новых вопросов. Лернейская гидра моей жизни. Очевидно, этого не избежать. Моя жена мертва, дети остались одни, но и это всего лишь догадки. Как я остался жив, после таких ранений и путешествия в море? Каким образом я оказался выжившим после войны и даже вступил в одну из крупнейших и известнейших группировок этих мест? Что тобой движет в твоих действиях, Оле? Фил говорил на Норвежском. А еще он связан с Воронами. Может ли это что-то значить? По-моему, меня водят за нос. Однако, сейчас мне прямой путь в преисподнюю. Нужно собираться и бежать туда как можно скорее.