- Ты знал, не так ли? Что Феникс был темным ангелом. - Все больше кусочков мозаики складывались в картину с тех пор, как я освободилась от влияния Феникса. Это было похоже на растворяющийся туман... то, что я не замечала ранее, теперь становилось предельно ясным.
- Я предполагал.
Я не знала, если я смогла все сделать правильно, то с чего мне нужно было начать.
- Прости, Линк, за те ужасные вещи, которые я тебе наговорила... и сделала.
Он придвинулся ко мне поближе, но не настолько близко, чтобы мы соприкоснулись.
- Тебе не за что извиняться. На самом деле это была не ты. И даже если бы это была ты, я бы понял.
Я не смогла скрыть своего замешательства.
- Тогда почему ты исчез в ту ночь?
Он провел руками по волосам и отвернулся от меня к собравшейся толпе бегунов.
- Я обещал тебе, что буду защищать тебя. Я обещал, что никому не позволю причинить тебе боль снова. Я знал, что что-то не так с Фениксом, но я просто застрял во всем и он... - Он покачал головой. - Хуже всего, когда ты лежала там раненая и я мог бы сделать что-нибудь, чтобы помочь, меня там не было, а он был. Я подводил тебя снова и снова, и я не могу постоянно просить, чтобы ты простила меня. - Он резко уткнулся головой в руки.
Я повернулась к нему и мягко положила руку ему на подбородок, склонив лицо к моему. Наши силы вспыхнули от небольшого прикосновения, признавая друг друга. Его подбородок был грубым и небритым. Он был сексуален, как черт.
- Ты никогда меня не подводил. Ты единственный человек в моей жизни, кто всегда был рядом. Я не твоя мама, Линк, ты не можешь винить себя за все. - Я глубоко вздохнула и скрестила пальцы. - Все, что я знаю сейчас, я хочу, чтобы ты был в моей жизни... хочешь, чтобы я была в твоей?
Он посмотрел на меня, его глаза показали все то, что он не мог произнести.
- Вайолет, мы...
Но прежде, чем он смог начать разговор о том, что мы никогда не будем вместе, я остановила его.
- Линк, как на счет просто одного дня для нас.
Он удерживал мой взгляд, и я видела, как это должно быть трудно для него... сдерживаться, никогда не поощрять меня... когда он знал, что я чувствовала. Когда он чувствовал то же самое. Но для нас не было никакой другой возможности. Мы были партнерами- Грегори. Все же, как раз когда я сказала себе, что это было так, как было, я не могла не хвататься за проблеск надежды внутри, тот, который шептал: " Где есть воля, есть выход".
- Один день, - согласился он.
Голос затрещал в громкоговорителе, заглушая все остальное.
- ВСЕ УЧАСТНИКИ, ВСТАНЬТЕ НА ЛИНИЮ СТАРТА.
Линкольн встал, протягивая мне руку. Я приняла ее. Сила возросла между нами, подтверждая, что мы были сильнее вместе. Лучше вместе. Я видела, что он подавил улыбку, когда я подавила свою собственную.
- Готова? - Он поставил меня на ноги.
- Да. - И я была готова.
Бежать марафон, когда возросли сила и выносливость, может быть могущественным искушением. Но кроме нескольких здоровых всплесков конкурентоспособности, мы придерживались хорошего поведения. Были более важные вещи в мире, чем выигрывание гонок, и слишком многое было поставлено на карту.
Стеф и папа ждали на финише. Я не могла не рассмеяться от выражения на их лицах, когда они увидели, что Линкольн бежал со мной. Более того, папа был просто рад видеть, что это был не Феникс. Он был в чрезмерно бодром настроении, когда я сказала ему, что Феникс не будет больше болтаться рядом.
После нескольких похлопываний по спине, папа предсказуемо начал кудахтать о возвращении в офис. Перед уходом он обнял меня.
- Я горжусь тобой, милая. Ты напоминаешь мне свою маму. Она бы тоже так гордилась тобой.
Я обняла его в ответ и поморгала от боли в глазах. Я надеялась, что он прав.
Стеф и я пошли после марафона праздновать соком. Я была впечатлена, что она пожаловалась только дважды на необходимость встать до семи утра в первое воскресенье после экзаменов. Когда я спросила Линкольна, хочет ли он пойти с нами, он сказал, что он должен что-то сделать. Он также напомнил мне, что на его складе была стена с моим именем. Стеф закатила глаза, и поминала Иисуса и Марию каждый раз, когда смотрела на мою сияющую улыбку.
Когда я пришла домой, одна совершенная распустившаяся белая лилия лежала у меня у двери, к ней прилагалась записка.
Обучение завтра в шесть утра. х.